Снова скачка сквозь ночь, снова топот копыт и шальные мысли в голове. Нужно было составить кой-какие планы на будущее. Эта немая, обезличенная охота, что началась, чувствовал бард, на него самого, раньше была лишь лихой возможностью для старушки-судьбы. Вероятностью, питаемой в келейных беседах и спокойных размышлениях ушедшего на покой Игрока. Сейчас она стала реальной – повязки на его свежих ранах говорили об этом лучше всяких слов. Кто из Сильных Иторы стоит за событиями в Лино, Ксанд выяснить нынче не смог, его противники предпочитали играть чужими костями. «Или на чужих костях», – подумал он. Жутковатый каламбур.

Истрата, Додт, Ксер… с этими дело имел, еле ноги унёс. О последнем, правда, с некоторых пор – ни слуху, ни духу. Возможно, оцарапал бессмертную душонку чей-то острый ножичек, а может, тот просто затаился, попивает дымок курительный свой, отлёживается, планы строит. Этот, точнее слуги его – страшные люди.

А может, и правда – так, случаем, испробовали старые знакомцы знаменитого барда на зуб. Авось попадётся старик… Нет.

Что бы ни говорил он своему хранителю Лострину, тот был великолепным бойцом и прирождённым разведчиком, иначе никогда не доверил бы ему Ксанд, повидавший всякое в жизни, свои сокровища. И взять след такого человека, да ещё снабжённого чужим, но достаточно сильным магическим арсеналом, было весьма непросто. Особенно с помощью Сил.

Клин клином вышибают только в деревенских поговорках. А тут… правду говорили слова, оброненные под сенью заброшенной часовни.

Ксанд затянул посильнее перевязь лизанны и лишний раз пришпорил лошадь.

Путь до древней столицы Восточной Тиссали города Милона занял у него два дня. За это время он был вынужден целых три раза останавливаться на краткий отдых в придорожных гостиницах. Раны на привыкшем к походной жизни сильном теле заживали быстро, но всё-таки беспокоили. Ксанд пару часов отлёживался, продолжая сквозь чуткий сон вслушиваться в окружающий мир, потом с аппетитом съедал всё, что мог предложить хозяин, благодарил его за угощение, менял лошадь и снова отправлялся в путь. Кем бы ни были эти рыщущие в поисках Игрока тени, им стоило пытаться его обогнать лишь о-двуконь, да и то – незаметно для глаз местных дружинников, привычно бдивших на сторожевых вышках, толпа конных проскользнуть бы не смогла. Тиссали ещё помнила набеги северных степняков харудов, их страшные луки и боевые кистени, так что ставить под сомнение степень готовности дозорных не приходилось.

Добравшись до места, бард въехал в южные ворота Милона, лишь изрядно расспросив дородного сотника, жевавшего коренье таббы под лёгким деревянным навесом невдалеке от будки таможенного писаря. Нет, никаких чужаков тут не видели, даже разбойнички что-то в последнее время шалить перестали. Да, Пресветлый в городе, где ж ему ещё быть. Следит и наставляет, как водится. А бумаги, мил человек, у тебя в порядке? Ну, так проезжай…

Узкие, стеленные дранкой чавкающие боковые улочки, зажатые между высокими глухими каменными стенами домов, напомнили Ксанду давешнее происшествие в Лино, отнюдь не улучшив его настроение. Прав ли он был, не заехав по дороге на запад к Пресветлому в серебряные хоромы? С одной стороны, конечно, дела Игроков должны оставаться сокрытыми, но с другой… мог и погибнуть по небрежности. Теперь же он чувствовал необходимость заручиться чем-то более надёжным, чем собственное везение. Игра становилась грубой, и Серому Камню требовалось прикрытие.

Размышляя на эту тему, бард добрался к самому подножию длинной лестничной анфилады, что вела на вершину холма, ставшего некогда фундаментом Дворца Пресветлого Князя. Нижние ступени занимала полудюжина скучающих молодцов из числа гвардии Его Высочества, странно, раньше такой осторожности наш великий полководец не проявлял. Вот и стрелки скорчились в своих каморках на самом верху. Различить их с такого расстояния было нелегко даже его, Ксанда, внутреннему зрению. Эти ребятки могут уложить на мрамор любого, кто попробует без надлежащего разрешения проникнуть во внутренние покои дворца. Что ж.