Именно на такую реакцию Гермес и рассчитывал: вскочив с пола, он тут же кинулся на Олимп, к трону своего отца. Спустя пару мгновений следом за ним прибыл запыхавшийся Аполлон. Братья затараторили, перебивая друг друга:

– Отец, выслушай меня!

– Нет, меня!

– Он врет!

– Это он врет!

– Он украл моих коров!

– Да я еще в колыбели лежу!

Зевс расхохотался, восторгаясь и дерзкой кражей, и дерзкой ложью Гермеса. Повелев всем молчать, он приказал сыновьям уладить спор – то есть вернуть коров Аполлону.

Гермес послушно привел Аполлона к хлеву, где были спрятаны похищенные, гадая, заметит ли брат, что двух не хватает. Аполлон заметил. Он всегда скрупулезно пересчитывал все и вся: треножники в своих святилищах, листья на любимых лаврах, песчинки на берегу, капли в море. А тут аж целых две коровы!

Дымясь от гнева, Аполлон потребовал возмещения. Гермес же, спокойно пристроив на сгиб локтя лиру, тронул струны и завел песню о том, как возникла семья богов, – завершив историю, разумеется, своим собственным появлением на свет.

– О небо! – воскликнул Аполлон. – Это ты сам изобрел такое чудо? С ней можно оживить самый скучный пир! Я недооценивал тебя, братишка, а ты, оказывается, талантище! Уступи мне эту замечательную штуковину, и забудем про несчастных коров.

Гермес отдал лиру Аполлону, и тот, завороженный ее прекрасным звуком, подарил брату взамен две вещи (разве может остаться в выигрыше кто-то, кроме Гермеса?). Первым его приобретением стало пастушье стрекало, а с ним почетное право присматривать за стадом. Вторым – золотой волшебный жезл. С его помощью Гермес дарит удачу некоторым избранным – но и остальные смертные непременно увидят сияние этого жезла в последние минуты жизни, когда Гермес поведет их бессвязно лопочущие души в подземное царство Аида.

Когда Персефона в очередной раз вернулась из подземного царства, Деметра увидела, как туго натягивается платье дочери на округлившемся, словно спелый плод, животе. Персефона, сама еще почти ребенок, вскоре родит?

Но ведь она проводит со своим мужем Аидом всего четыре месяца в году. А значит, ребенок, который вот-вот появится, был зачат, когда Персефона еще находилась наверху, на земле. Тогда кто же отец? Боги шушукались, но Персефона отмалчивалась с мрачным видом, не отвечая даже на расспросы матери.

Ребенок и вправду родился скоро – чудесный мальчик с невероятными голубыми глазами. Персефона сразу полюбила его, прижимала к груди, баюкала и ворковала с ним, а он смотрел на нее не отрываясь.

На следующий день Зевс взял младенца из рук Персефоны, поднял высоко над головой и дал ему имя – Дионис. А потом посадил на маленький трон рядом со своим собственным – тем самым, на котором он восседал со времен победы над титанами, – и с гордостью возвестил, что когда-нибудь этот ребенок будет править всем миром.

Так разрешилась загадка отцовства. Боги были изумлены – не столько тем, что Зевс обрюхатил собственную дочь, сколько тем, что он пророчил власть над миром самому младшему в сонме.

Но если боги просто недоумевали, то титаны пришли в ярость. Поражение от рук олимпийца – уже достаточно сокрушительный удар по самолюбию, но знать, что однажды ими будет повелевать вот этот карапуз, – откровенное оскорбление. Те из титанов, кто еще не лишился свободы действий, затеяли заговор против Диониса. Гера, тоже взбешенная тем, что Зевс назначил наследником бастарда, всецело разделяла негодование титанов и предложила им помощь.

Сидеть день-деньской на троне нелегко любому, а для маленького ребенка это и вовсе непосильная задача. Однажды Дионис увидел валяющиеся на земле неподалеку от трона игрушки – волчок, игральные кости, марионеток, зеркало и золотые яблоки. Улучив момент, когда на него никто не смотрел, Дионис украдкой сполз с сиденья и ускользнул поиграть.