Дон Фернандо, видя ее радость, впервые за долгое время улыбнулся. «Красота выручит ее, даже если она окажется неуклюжей. А румянец смущения всегда был приятен людским взорам», – подумал он.

Граф не бросил слов на ветер, это подтвердилось позже. Рокабруну почтили своими визитами не только названные лица, но и позже другие и за ними следующие. Пользуясь гостеприимством графа, гости могли оставаться в замке сколько хотели, проводя свое время в любовании окрестностями и отдыхе от шумов города. Один из видных гостей графа, герцог Альба, побочный, но очень влиятельный отпрыск этого старинного рода часто являлся с визитами в замок, непременно беря с собой своего юного сына, который питал нежные чувства к дочери Саурез-ди-Фигуэро. А так как эта привязанность была взаимной, молодые старались проводить в компании друг друга как можно больше времени, насколько то позволял этикет и приличия. Амелия казалась самым счастливым существом на свете, озаряя своей улыбкой даже холодные стены. Юные сердца тянулись друг к другу, насколько позволяли приличия. Амелия ощущала себя самой счастливой на свете, озаряя своим светом холодные стены замка.

Граф, напротив, оставался верен своей суровой сдержанности. Его одежда, по-прежнему небрежная, резко контрастировала с роскошью, окружавшей дочь. Дон Фернандо, казалось, экономил на всем, кроме Амелии.

Розина же стала верной спутницей своей госпожи, свидетельницей и пособницей первых робких чувств. Молодые девушки часто запирались в комнате и предавались мечтам о будущем, которые, казалось, были уже совсем близки.

– Ах, Розина, – говорила Амелия, – я, конечно, далека от идеала воспитания. Матушка, будь она жива, наверняка сделала бы из меня достойную девицу с непоколебимой репутацией. Но, право, разве можно осуждать меня за мою открытость? Я дышу жизнью, я люблю и живу! О, господи, если во мне хоть капля порочности, пусть я получу злого мужа, который научит меня уму-разуму!

– Госпожа, что вы такое говорите! – возражала Розина. – Вы хрупки и нежны, как утренний цветок. С вами нужно только ласково, с любовью. Вы рождены, чтобы вас носили на руках.

Амелия с улыбкой подмечала:

– Да, ты иногда рассуждаешь удивительно мудро. Но вот скажи, Розина, что стало с тем австрийским губернатором? Или графом Оррано? Почему они вдруг исчезли? Оба ведь так восхищались мной.

– Сударыня, да что о них думать! Если пропали, значит, недостойны вас. Видно, из тех, что всем подряд любуются. Ну и пусть, нечего о них беспокоиться.

Амелия обычно хмурилась на такие слова, но ненадолго – ее природная легкость вскоре возвращалась.

В таких беседах они проводили часы, и каждая была полна мечтаний и вздохов. Амелия с каждым днем становилась все краше. Казалось, что ее беззаботность могла бы вызвать зависть, если бы за ней стояла твердая уверенность в будущем.

Однако время шло. Дон Фернандо продолжал хранить молчание, словно пребывал в каком-то сне. Это начинало беспокоить Амелию. Она все чаще замечала его странную отстраненность, а затем и перемены в настроении герцога Альбы.

Юный сын герцога вдруг перестал навещать замок. А вскоре сам герцог исчез так внезапно, что Амелия не успела понять, в чем дело. Несколько дней спустя она уже заливалась слезами, терзаясь догадками.

– Дон Фернандо человек мудрый, – утешала Розина. – Видно, он решил, что чувства юного Альбы недостаточно крепки или его положение не соответствует вашему.

И, действительно, Амелия вскоре убедила себя, что герцог не был серьезен, и с завидной быстротой вновь обрела спокойствие. На смену грусти пришли новые увлечения, и жизнь засияла для нее с новой силой.