В любом случае нужно выяснить, что злит Киллиана, и бороться с этим.

– Сейчас ты.

Мне не нравится его нейтральный тон, хотя он не отвлекается от дороги. Киллиан превышает скорость, огни и деревья расплываются перед глазами, но сейчас мне не до этого.

– Почему я тебе интересна?

– А почему бы нет?

– Ну, например, мы совсем не знаем друг друга? О, и ты напал на меня в первую нашу встречу.

– Как уже говорил, я спас тебя. Тебе стоит быть более благодарной

– Ты напал на меня, Киллиан.

– Называй это как хочешь. – Он наклоняет голову в мою сторону, в его глазах появляется темный блеск. – Кстати, мне нравится, как ты произносишь мое имя.

– Тогда я больше его не произнесу.

– Знаешь, если будешь постоянно противостоять мне, то быстро устанешь. Все может стать намного приятнее и проще, если ты будешь наслаждаться происходящим и попробуешь расслабиться.

– Дай-ка подумать. Мне придется выполнять все твои желания?

– Очень рекомендую.

– Я лучше задушу себя.

– Могу помочь, но мне больше нравится ощущать биение твоего сердца.

Мои ладони потеют, и я вытираю их о шорты. Не хочу думать, случайны ли слова или нет, поскольку не сомневаюсь, что этот психопат воплотит их в жизнь.

Он действительно сумасшедший.

– Тебе стоит избавиться от этой привычки. – Киллиан смотрит на мои медленно движущиеся ладони. – Выдаешь свой дискомфорт. Или беспокойство? Может быть, нервозность? Или все вместе?

И тут меня осеняет.

Если он такой же, как Лэн, значит, он не переживает эмоции, как все мы. Дело не только в отсутствии эмпатии. Такие парни буквально воспринимают чувства по-другому.

Почти каждая социально значимая эмоция, которая должна быть им присуща, формируется постепенно под влиянием окружающей среды. Шаг за шагом они совершенствуются настолько, что становятся неотличимы в толпе.

Но если кто-то становится с ними близок, то видит то, что скрывается за внешним фасадом. Насколько они неадекватны. Насколько они неестественны.

И насколько… одиноки они на самом деле.

Лэну никогда не нравилось, как мы с Брэном ладим, как сильно мы похожи, потому что он не может вписаться в нашу компанию. Он думает, что выше нас, но мне почти всегда жаль, что он волк-одиночка.

Лэн никогда не узнает, как любить, смеяться, испытывать радость или боль.

Он – мешок молекул, атомов и материи с абсолютной и безграничной пустотой, для заполнения которой ему нужны постоянные толчки.

Он может рухнуть в любую секунду. Как карточный домик.

Он никогда не будет жить, как все мы.

И Киллиан тоже.

Я просто не чувствую симпатии к этому ублюдку.

И именно поэтому я могу его спровоцировать.

– Я сама решаю, показывать свои эмоции или нет. По крайней мере, у меня они есть, в отличие от некоторых.

– Сейчас я должен обидеться? Может быть, заплакать?

– Да, и пока найди свое сердце.

– Мир не будет функционировать правильно, если все мы будем эмоциональными, морально правильными существами. Должен быть баланс, иначе хаос поглотит всех.

– Шутишь, что ли? Это вы, парни, сеете хаос.

– Организованный хаос отличается от анархии. Я предпочитаю поддерживать стандарты общества, господствуя над ним, но не разрушая его. – Он делает паузу. – А что за парни?

Я хмыкаю, но ничего не говорю.

Киллиан постукивает пальцем по рулю.

– Я задал вопрос, Глиндон.

– Если ты не понял, я не собираюсь отвечать.

Большая рука опускается на мое обнаженное бедро. Прикосновение мозолистой ладони такое собственническое, что моя кожа вспыхивает диким пламенем.

– Как бы мне ни нравилось, что ты сопротивляешься, иногда не стоит провоцировать меня.

Я хватаю его за запястье, пытаясь убрать руку, но словно пытаюсь сдвинуть стену. Страшно представить, сколько у него силы. Какой же слабой и хрупкой я чувствую себя в его присутствии.