– Да хоть оружие ей дайте какое-нибудь, – отчаялся бедняга. – Это ж чистое убийство будет. Я не готов такой грех на душу брать.

Я положила заплечный мешок на землю, скинула плащ и сняла с пояса сковородку.

– Вот мое оружие.

Вокруг начали раздаваться смешки. Прислуга уже не стеснялась – кажется, во дворе собралось ползамка, да еще некоторые высовывались из окон, чтобы не пропустить зрелище. Я улыбалась, не собираясь их разочаровывать.

– Приступай наконец, Негош, – поторопил Церестин. – Уверен, леди Линн полностью оправдает славу ее отца.

Вот как, он что-то слышал о нем? Интересно. Никогда не думала, что мой отец – известная личность.

Стражник со страдальческим видом натянул шлем и встал напротив меня. Однако клинок из ножен он так и не вытащил.

– Обнажи меч, – сказала я.

– Не буду. Хоть из Эленвера вышвырните, не буду, – замотал Негош головой.

Ну, что ж, его проблемы. Я окинула противника взглядом и, поколебавшись, переложила сковородку в левую руку.

– Еще и левша? – совсем уж обреченно уточнил стражник.

– Нет. Просто так нечестно выходит, если ты ножны не снимешь.

Среди зрителей откровенно засмеялись. Негош вздохнул и, подняв меч, кинулся на меня.

Я продолжала стоять на месте и ждать.

Сковородка вообще-то была плохим оружием. Будь она хорошим, то входила бы в вооружение всех армий, но этого не происходило, верно? Однако отец всегда говорил, что сражаться можно чем угодно, главное – понять, как это правильно использовать против врага.

Он учил меня понемногу драться и мечом, и булавой, и топором – насколько это позволял мой детский возраст. Сковородка предполагалась его шуткой над материнскими упреками в том, что будущая баронесса растет в обнимку с мечом, не зная, как обращаться с кухонными принадлежностями. Так уж получилось, что она стала последним отцовским подарком. Из закаленной стали, зачарованная на прочность и отражение заклинаний – это была уже не просто сковородка, а настоящее оружие.

И никто об этом даже не подозревал. Когда отца не стало и меня взяла к себе тетка Эрна, она спрятала всё его оружие, все доспехи, оставив только «безобидную» сковородку, и запретила мне проводить боевые тренировки. Мне изо дня в день повторяли, что я не имею права позорить родственников и должна вырасти «правильной» леди, хотя дома явно никто не представлял, что это вообще значит.

Прошли годы, прежде чем тетка сообразила, что что-то не так. А я к тому моменту, будучи всего лишь пятнадцатилетней соплячкой, весьма неплохо управлялась с отцовским подарком и могла запросто побить любого парня в окрестных деревнях. И перевоспитывать меня оказалось уже поздно…

Я дождалась, пока Негош не станет совсем близко, и изящно увернулась, заскочив ему за спину и шлепнув по мягкому месту сковородкой. Во дворе грянул хохот. Стражник замер на миг и мрачно посмотрел на меня. До него начало доходить, что здесь какой-то подвох.

– Нападай, – подбодрила я.

И снова он кинулся в лоб, не учтя предыдущей ошибки. На сей раз мужчина двигался быстрее. Видимо, решил, что был слишком медленным, вот мне и повезло. Зря. Я вновь дождалась последнего момента и резво уклонилась, приложив к шлепку чуть больше силы, чем в прошлый раз.

От легкого тычка Негош чуть не рухнул, пролетев мимо меня. От других стражников понеслись беззлобные подколки. Здоровяк опять остановился и зыркнул на меня. Взгляд уже не был ни сочувствующим, ни добрым, потихоньку наливаясь свирепостью.

– Ну что, может, обнажишь меч? – подначила я. – А то мне надоело биться вполсилы.

Элент, услышав это, покачал головой. Он наблюдал за схваткой, сложив руки на груди, с мрачным лицом. Шано и Церестин, наоборот, смотрели с интересом.