— Кайл. — одно слово и я вижу, как Эрика, опускает взгляд в чашку, делая глоток и после отворачивается, разглядывая террасу.

Вновь потирает шею, теребя цепочку, уходящую в ложбинку.

— О нем нет информации вообще. Это была естественная смерть?

Она возвращает свой взгляд на меня, но будто находясь не здесь. И в ее медовых зрачках я вижу, вероятно то, что не должен. Тоска, вина, боль… Она старается, действительно, старается и закрывает глаза, прогоняя все эти эмоции. А вновь открывая, является мисс Кауфман, которую якобы ничем не проймешь. Но я уже все увидел и понял. Такие эмоции надежно скрыты и у меня в душе. В этот момент, эта девушка стала ещё более интересной, чем была до.

— Отец скрыл в информацию о брате. — сипло говорит она: — Я не знаю какая была смерть, я была в турне. Но заключение врачей выдало удручающую новость, что брат был наркоманом. В крови нашли психотропные вещества. Больше я ничего не знаю. — смотрит твердо и закрыто.
— Соболезную. — прекрасно знаю, что эти слова ни хрена не значат, но не сказать их будет неправильно.
— Знаешь, возможно тебе не нужна эта информация, но он был единственным живым среди нас…— печальная улыбка трогает ее губы: — Мне пора. Я услышала тебя. Ключи от пентхауса оставила. У Зака есть коды от входа в комплекс. — резко поднимается с дивана, оставив почти полную чашку кофе.

Киваю и провожаю ее, не обращая внимания на осадок от окончания этого разговора. Выхожу на террасу, чтобы убедиться, что все в порядке и вижу то, что отзывается в чёрной дыре моего тела болью. Эрика Кауфман стоит недалеко от своего автомобиля и смотрит в небо, рукой вытирая слезы. Дьявол! Этот эпизод вызывает какое-то иррациональное чувство защитить ее. Буквально спустя минуту, она собирается с силами и с напряженным видом садится в порше, тут же срываясь с места.

Возвращаюсь в квартиру, в которой витает ее аромат, наполняющий легкие. Глупо не признать, что я ее хочу, но это не как обычно. А значит нельзя давать себе возможность потрогать и попробовать, иначе сяду на дозу Мисс Кауфман.

Эрика

Пятница наступает незаметно, потому как репетиции начались, и теперь нет минуты сходить поесть. Но сегодня у меня важная встреча, которая может многое показать или наоборот не показать ничего. Райт предупредил, что они с Заком уже будут в моем пентхаусе, поэтому к этой встрече мне тоже нужно подготовиться. Тот разговор, который велся в Бруклин хайтс до сих пор не выходит из моей головы. Мало того, что этот мужчина впустил меня в свой дом, который, к слову, довольно уютный и просторный. Такое место несложно назвать домом. Мой дом по сравнению с его жилищем, выглядит, как апартаменты для съемок. Наверно потому что и сама ощущаю себя так, что и озвучила ему. Вроде бы не было ничего такого в разговоре, что должно бы меня задеть.

Однако, все, что делает этот парень, странным образом, меня задевает. Но больше всего я корю себя за то, что чуть было не дала слабину. Его вопрос о брате выбил весь дух, я не ожидала. Но только услышав, что у него есть вопрос, поняла, это именно оно. Брешь в биографии моей семьи, подчистую стертая личность самого близкого мне человека.

Кое-как удержавшись в его присутствии, не смогла остановить безмолвные слезы уже стоя на улице в незнакомом районе. До сих пор это та тема, на которую я не могу поговорить ни с кем, кроме Николь. До сих пор выжигаю в воспаленном мозгу извечное «почему».

Мы были близки с братом, насколько могут быть близки двойняшки. Но факт, что он не сказал о своих проблемах, когда мы старались делиться абсолютно всем, изводит меня и по сей день. Первое время я просто не верила в произошедшее, устраивала истерики отцу. А в один прекрасный момент, он не выдержав моих концертов, презрительно высказал мне правду. То чувство отвращения к собственному ребёнку мне теперь не забыть. Затем на место неверию пришла апатия и чувство потери. Я не знаю, как пережила это мать, потому как не появлялась в их доме, пропадая в своем иллюзорном мире за сочинением музыки. Но с того дня в семье никто не говорит о Кайле. Любые попытки пресекаются на корню, будто и не было второго ребёнка. После апатии пришло самобичевание и заданные вопросы в воздух “а что если бы”. Смирения так и не произошло, как и принятия. Я просто заморозила этот момент в голове, и по настоящее время строю домыслы «что было бы, если бы я тогда не уехала».