– Блять… – шумно выдыхаю, взъерошивая волосы рукой и провожу ею по лицу, гипнотизируя дверь в этот чертов сортир. Каким образом, блять, это единственный бар в Девнесте, чтоли? Какого хера она тут забыла и какого хера творит? Ненормальная, и я этому даже не сопротивляюсь потому что, сука, нравится как она меня изводит.

Я хлопаю дверью кабинки, и ударяюсь о нее затылком, прикрывая глаза. Выдыхаю. Все мое тело горит, а желудок сжимается и скручивает, и это далеко-о не вина выпитого мной алкоголя. Все мысли. Сводятся. К одной.

– Блять!

Расстегиваю ширинку, спускаю боксеры и дрочу в гребаном сортире, потому что я уже не натянутая струна, я сраный извергающийся вулкан, в который она кинула взрывчатку. Ладонь мокрая и я чувствую себя подростком. Опять. Только теперь, я дрочу не на порно журналы под подушкой, а на женщину, которую даже не знаю, потому что она сраная ведьма или гребаный демон из Ада, мне насрать. Но если она сделает это еще раз, я пошлю к черту свое воспитание и уважение к женщинам. И трахну её на месте.

– Черт…

Облокачиваюсь рукой о стену сбоку и передвигаю ногами поближе к унитазу. Какое же блядство, мать твою. Сердце бьет чечетку и приходится опереться о стену напротив. Роняю голову прямо на руку и издаю едва слышный стон. Тело содрогается в экстазе, и я слышу, как капли моего позора, мешаются с водой в унитазе.

– Сука. – взъерошиваю волосы и облокачиваюсь спиной о стену кабинки.

И, наконец, чувствую облегчение, что мое тело теперь – принадлежит мне. Как с этой женщиной, блять, работать?

Я мою руки, стираю салфетками размазанную по своему лицу её красную помаду и, привожу в порядок одежду. Мадс ахуеет.

Не нахожу друга у нашего столика, видимо, он занимается чем повеселее. Зато, нахожу глазами бестию. Её тяжело не заметить в толпе, она выделяется в ней ярким пятном даже в черном платье. Расслабленная, танцующая, и с закрытым ртом, она действительно походит на ангела.

Ангела смерти.

Моей.

Я слишком надолго забыл о том, что в этом мире есть не только преступники, но и женщины, которых хочется добиваться и трахать. Какая она, Одетта Лаверье? Злобная, флиртующая со всеми сука, какой окрестил работающий в её отделе Мадс? Или, бесцеремонная, развратная бестия, какой она предстала передо мной в первый же день знакомства?

Может, это всё маска, за которой прячется совсем другая, настоящая Одетта? Но какая она – настоящая?

Её кожа светится под софитами, а в глазах озорной блеск, который видно даже издалека. Я разваливаюсь на диване и ловлю взгляд её голубых глаз. Она улыбается, отчего у меня перехватывает дыхание и ускоряется пульс. Сколько она выпила? И с кем она вообще, в этом баре?

– Где ты шлялся? – Мадс падает рядом, явно не терявший времени и, выпивший еще как минимум, пару стаканов виски. Я, как назло, протрезвел.

– А ты где? – посмеиваюсь, глядя на друга, у которого уже заплетается язык. Он блаженно улыбается.

– А тебе скажи-и-и.

Не удивлюсь, если и он где-то в этом баре оставил свой биоматериал. А, судя по его роже, так оно и было. Мы просидели в заведении еще несколько часов и бутылок виски на двоих, прежде чем разъехались по домам, но Одетту, я больше не видел, как не стал и Мадсу сообщать о том, что она со мной сотворила в грязном сортире этого бара. Он мне плешь потом за это проест.

Прошло несколько дней, прежде чем мы вновь встретились с ней. Она попросила меня подъехать в Бюро, её люди нашли пару зацепок.

“Я видел ангела в куске мрамора. И резал камень, пока не освободил его.”

Микеланджело Буонарроти

Гомон людских голосов эхом разносится в стенах церкви Благословенного, в молитве: