– И почему вы тогда расстались, если вам было так хорошо вместе? – спросила успокоившаяся и прежняя Тоня, зевая. Она относительно внимательно меня слушала, хотя по ней вообще было сложно сказать, что на самом деле творилось в голове.

Я пожал плечами.

Кажется, на выпускном я сказал или сделал что-то не то. Может, как-то слишком пристально посмотрел на Катькину подружку. Может, случайно пролил на нее шампанское и не извинился. Может, когда-то не ответил на ее сообщение.

Наверное, мы поступили как дети, только что выпустившиеся из детского сада и решившие, что все в этой жизни им уже известно. Нужно было встретиться, поговорить, расстаться по-человечески, а не через смс-ку. Это очевидно. Но все очевидное, к сожалению, начинаешь понимать только когда уже поздно.

А, может, мы просто выросли. Катя хотела учиться, мечтала поступить в университет и стать учительницей, старалась получше сдать экзамены. Она уехала в Воронеж, а я плыл по течению, из которого так и не выбрался.

И до тех пор, пролетав на стокилометровой скорости по пыльным дорогам в сторону столицы, не мог даже предположить, к чему вообще стремился.

– Я-то ведь и сейчас совсем не знаю, чего хочу, – сказал я Тоне.

– Ты обычный человек, все нормально.

– У всех людей есть какие-то цели, стремления. Вон, кто-то в универ поступил, кто-то работать пошел, кто-то даже семью заводить собрался. А я? У меня вообще никаких мыслей нет. Один ветер.

– Они все врут, Дим. Нет у них никаких целей. – Тоня зевнула вновь, прикрыв рот ладонью. – Они просто продолжают дело своих родителей – делают хоть что-то, чтобы в глазах окружающих не быть прожигателями жизни. Это любимый план всех на свете. А на деле они – такие же потерянные люди.

– А я?

– А ты эту потерянность вовремя осознал. У тебя еще есть шанс стать счастливым.

– Это ты просто так говоришь, чтобы я замолчал, да?

Тоня хмыкнула почти весело.

– Ты слишком плохого мнения обо мне, Дима Жданов. А я ведь еще не разучилась говорить правду.

– Правда?

– Ты не веришь мне?

– Да как тебя проверить-то…

Тоня почти улыбнулась и ничего не ответила.

Сбоку загорелся указатель большой заправки. Тоня вдавила педаль газа и быстро завернула к стоянке, на которой стояла дюжина машин. Почти все люди в них спали, лишь некоторые пили кофе в ресторанчике. Мы остановились за углом, Тоня отстегнулась.

– И как же мне стать счастливым? Скажи, почти тридцатилетняя женщина, как мне найти смысл жизни?

Тоня взяла в руку телефон, запахнула кожанку, которая скрыла ее лебединую шею за черным воротником. За распахнутой дверью дышала ночью улица и стрекотали поля.

Тоня же задумалась, кисло улыбнулась и как-то удрученно сказала:

– Если ты все сделаешь правильно, он сам тебя найдет.

Она вышла в объятия ночной прохлады, чтобы купить энергетик, скрылась в апельсиновой полутьме заправки, а я остался один. Мне представился прекрасный шанс поискать Тонины документы, паспорт, ту записную книжку.

Но я не пошевелился.

Я проснулся той же ночью. Не помню, как меня так разморило.

Тоня как и прежде вела машину. Лицо почему-то казалось серым, словно уляпанным дорожной пылью. Хотелось провести пальцем по щеке, проверить, испачкается ли, но я не решился. Тоня казалась уставшей. Если уж откровенно, она всегда казалась таковой, но тогда, почему-то особенно. Внешне та же: в черных круглых солнцезащитных очках, футболке, волосы стянуты в хвост. Все в порядке. Только вот ее руки почему-то дрожали.

– Ты не спала? – спросил я и поспешил прикрыть зевок рукой.

– Вздремнула, может, около двадцати минут. Я не хочу спать, – ответила она, а голос ее меня отчего-то очень сильно напряг.