– А говорил, что нормально переносишь дым, – сказала она и отвернулась.

– Ну, просто мне в лицо еще никто не дымил, – фыркнул я.

Тоня сделала последнюю затяжку, выпустила на озаренную лимонно-оранжевым светом фонарей дорогу серый дым и выкинула сигарету, которую выкурила всего-то на половину.

– Ну. Что спросить опять хотел?

Я набрал в грудь побольше воздуха и закашлялся снова.

«За поездку и сам в курильщика превращусь», – подумалось мне.

– А почему ты всех тех, кто до меня был, отвергла?

Она посмотрела на меня, вздернула бровь и безмолвно потребовала объясниться.

– Ну, я про то, что ты же со мной поехала. Ты сказала, что я не первый. Почему я-то подошел, а те нет? – сбивчиво проговорил я.

Тоня улыбнулась почти по-человечески, но что-то внутреннее вновь удержало уголки ее губ от большого прыжка и остановило где-то на середине, превратив, наверное, достаточно милую улыбку в какой-то кислый оскал.

– А ты, как оказалось, больше всех мне подходишь. Вот и все.

Тут-то я уже не мог терпеть. Опустил окно до упора, высунулся на улицу и дышал. Дышал и все никак не мог надышаться. И все не понимал, отчего так грудь сдавило: то ли от табака ее, то ли от ответа, такого самодовольного и жуткого.

– А расскажи-ка теперь ты мне что-то. А то все я да я, – с каким-то удивительным наслаждением приказала Тоня.

Я посмотрел на нее и задохнулся. Никогда такой Тоню больше не видел, как в то мгновение.

Она сияла. Глаза не следили уже за дорогой, а не отрывали взгляда от меня. Это был хищный взгляд, взгляд хищной птицы, а не измученной мыши, какой мне прежде Тоня казалась. Губы ее скривились в пренеприятную улыбку.

Отказаться, конечно, нельзя. И дураку понятно.

– И что… – Я снова задохнулся, когда рука ее, костлявая, похожая на птичье ободранное крыло, поправила всклокоченные ветром волосы. – Что ты услышать хочешь?

– А хоть о своих романах расскажи. Люди ведь любят слушать о чужих похождениях, не так ли?

Я смог рот открыть только, когда Тоня отвернулась. И на душе сразу легче стало, как увидел, что она вновь стала прежней.

«Переволновалась, наверное», – подумал я в успокоение. И решил все-таки рассказывать.

Мою бывшую девушку звали Катей, и поссорились мы из-за какого-то сущего пустяка и расстались, не успев сойтись по-человечески.

В отличие от всех моих друзей, которые о бывших девушках высказывались враждебно, у меня воспоминания о Кате не вызывали никакого отвращения – она была очень классной девчонкой. Низенькой, с щечками-яблочками и очень даже симпатичной, хотя красавицей ее назвать нельзя. Она вся усыпана веснушками, а на курносом носу, на самом кончике, есть родинка. Волосы у нее черные-черные, словно она окунула их в чернильницу, а губы всегда липкие и пахнут клубничным блеском. Катька вечно хохотала и шутила, а юмор ее не понимал никто. Мне же, семнадцатилетнему парню, в любви ничего не смыслящему, она казалась очень даже смешной и милой. Иногда Катя могла говорить такие умные вещи, что я только мог вздохнуть от удивления. А началось все просто: пока другие от Катьки нос воротили, я решил попытать удачу и пригласил ее в кино. И как-то все само собой получилось.

Мы учились в параллельных классах, встречались после школы. Я провожал до дома, тащил ее портфель. Идти недалеко, но были и обходные пути, подольше. И мы ходили только по ним, прячась от горячих солнечных лучей. Потом она оставляла вещи дома и выходила на улицу, иногда даже успевала переодеться в что-то более подходящее, по ее словам, для прогулок. А я даже не обращал внимания на ее одежду. И никогда не понимал, зачем наряжаться. Мы гуляли до вечера, пока на деревню не ложилось покрывало сумерек. Держались за руки, сидели на лавочке. Она клала голову мне на плечо, а я вдыхал клубничный аромат ее волос. Иногда мы ездили в город, гуляли в парке, катались на аттракционах и ели попкорн, кормили уток в пруду. Наслаждались общением до темноты, а вечером, когда уже расходились по домам, – списывались и желали друг другу спокойной ночи. Мы помогали друг другу по учебе, она писала мне сочинения, я всегда решал ее контрольные по алгебре. И вообще нам было хорошо, пусть и недолго.