вдруг перепуталось, переплелось,
вдруг изменилось всё – ты сник —
конец печален… Впрочем, се начало,
лишь отошёл от шумного причала
повествованья белокрылый бриг…
В полон девúца Энни угодила;
в неволе Глеб, её минутный друг —
но плен – ни тлен, неволя – ни недуг!
Хотя нас ждёт забвенье и могила,
покамест жизни не замкнулся круг,
нельзя надежду выпускать из рук…
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Следует оплакивать людей, когда они родятся,
а не тогда, когда они умирают…»
Ш. Монтескье
I
«Весь день льёт дождь>18 – ужасная погода!
Была б жара – ворчал бы и тогда…
Капризными нас создала Природа,
сын человеческий не счастлив никогда,
сей господин всё время недоволен:
чуть занемог – «Ох, я смертельно болен…»
чуть-чуть сглупил – «Какой же я – балда!»
Льёт дождь… – прекрасно то, поверьте:
озера все наполнятся водой,
животные придут на водопой,
растенья убегут безводной смерти…» —
так думал Глеб, невольник молодой,
зря сквозь решётку ливень проливной.
II
Такой же дождь нещадно лил в деревне,
покинул кою, уж три года, Ткач.
В избу к Пал Львовичу после обедни,
был спешно вызван деревенский врач.
Но тот недолго мучился с ответом,
всё было ясно ещё прошлым летом —
когда упал на Павла карагач…
Дед занемог и слёг, в больнице долго,
страдая и скучая, он лежал,
а по весне в деревню убежал…
«Хочу здесь помереть, заради бога,
не трогайте…» – врачам он наказал.
И нынче, вот, Господь его прибрал…
III
Под утро в дверь вошли два господина:
«Простьите наш вторженье, мистер Ткэц…»
«Ткач!» «Oh! Excuse me>19, непокой прритчина
печалный вест». «Пол Ткэч – ест ваш отэц?»
«Yes! He’s my dad»>20 «Умéр истекший ночью»
«Нет! нет, чего вы лжёте?» «Это точно».
«Враньё! Скажите правду, наконец…»
Вдруг Глеб затих, ушёл в своё страданье,
застыл, окаменел; в теснящей в тишине
Лишь крики надзирателей извне
гремели, его скорбное молчанье
прервая грубо… «Правда, горе не
приходит в одиночку. И трёх дней
IV
не минуло со дня пропажи Энни,
а тут другой, ещё сильней удар! —
так размышляет наш невинный пленник. —
Я никогда ещё так не страдал,
утратив сразу двух людей мне близких…
Не мил мне боле берег сей английский.
Куда бежал? – Родимый край предáл…
Что здесь обрёл? – Отчаянье и горе,
да ультрасовременный каземат…
Но не воротишь ничего назад,
finitalacommedia>21… И вскоре,
природой данный исчерпав талант,
фразёр божественный, комедиант
V
из списка действующих лиц спокойно
возьмёт и вычеркнет меня… Но нет,
довольно слёз, вести себя достойно
я должен – я ведь сам почти поэт —
поди, переписать в финале сцену,
могу и сам…» И вот, ночи на смену
спеша, забился в окна ранний свет;
ещё не пробил час обедний – Глеба,
и спутника, проворный самолёт
уже завёт в стремительный полёт,
легко взлетевши на седьмое небо…
А как там Энни? Что девúцу ждёт
в плену Йергесовом? Мёд-пиво пьёт
VI
иль давится сухою хлебной коркой?
О том поведаю во третьей я главе,
боюсь, что ей приходится там горько…
Распорядился так жестокий век:
блаженный счастья своего не знает;
что есть свобода? – узник понимает;
что есть достаток? – нищий человек…
И двух дней не прошло, уж Глеб в России,
с ним misterEricGregoryJohnGere>22 —
его немногословный конвоир…
Завидев Глеба, враз заголосили
старухи: «Паша наш споки-иинул ми-иир…»
И Глеб познал, как одинок и сир
VII
он в бесприютно-многолюдном мире.
И звук, на сдавленный похожий стон,
родúлся. Ткач идти не может, гири
будто к ногам привязаны. Всё ж он,
мал оклемавшись, в дом родимый úдет,
и что же там, Глеб горемычный видит:
глаза святых, глядящие с икон;
завешенные зеркала; соседку,
что молится, крестясь и морща лоб;
обшитый траурным глазетом гроб,
поставленный на стул и табуретку;
да тьму цветов… Не оступиться чтоб,