– А я?.. – задала она наиглупейший вопрос.

– У вас не будет никаких шансов… – от усердия затряс головой Семён Мамарыгин, мол, ваша карта бита.

И у Галины Сорокопудской упало сердце, как в нападающем броске.

– Почему?! – отшатнулась она, как от кистевого удара, от которого иной боксёр увернуться не может.

– Вы проиграете, – в нервном нетерпении вспылил Семён Мамарыгин. – Причём с треском! – на всякий случай стращал он её.

– Но как же так?! – воскликнула Галина Сорокопудская, наивно вопрошая ко вселенской справедливости.

– К сожалению… – ушёл в оборону Семён Мамарыгин, – по законодательству вы всего лишь сожительница и не можете претендовать на движимое и недвижимое имущество, как равно и на банковские счета и ценные бумаги. Вы столько не зарабатывали. У вас есть хотя бы его любовные письма. Ах, да… – хлопнул он себя по лбу, – сейчас же другое время, все пишут по электронной почте.

– Вот именно… – пала духом Галина Сорокопудская из-за предательского времени и нравов.

Но даже если бы и так, но Самсон Воропаев никогда ей ничего подобного не писал, а обходился знаками, да и то весьма скупо. Она была сама виновата, прыгнула к нему в постель, не разобравшись в его сложной психологии. Последние годы их взаимоотношения всё больше и больше ухудшались.

– Общих детей у вас нет?.. – уточнил Семён Мамарыгин, давая понять, что давить на суд абсолютно нечем, и посмотрел на неё оценивающим взглядом.

Видно было, что больших женщин он не любит, даже с ногами Дженнифер Лопес, однако при некоторых условиях готов был потерпеть. Галине Сорокопудской это не понравилось, но она перенесла унижение ради грядущих денег.

– Нет, – горестно призналась она, откладывая расправу на потом, когда возьмёт своё.

– Ну вот видите… – сочувствующе упрекнул её Семён Мамарыгин, словно Галина Сорокопудская была виновата в том, что не оказалась прорицательницей. – А завещание он по младости лет не написал?

– Не написал… – обречённо созналась Галина Сорокопудская и выдула из своей широкой груди весь воздух.

– Единственный выход… – проникновенно посмотрел на её Семён Мамарыгин, морщась от того, что кофе в его чашке покрылся рябью, – пока никто ничего ни сном ни духом, заключить брак задним числом!

– Но как?! – наивно ужаснулась Галина Сорокопудская, представив всю глубину проблемы и впервые подумав о Мироне Прибавкине с этой точки зрения, о его связях и о его полезности, а не только как о мужчине.

– Этого я не знаю, – развёл руками Семён Мамарыгин. – Я даже вам этого не говорил, – проявил он свою гражданскую принципиальность.

При этом его густые, новомодные, как у женщины, брови предательски дёрнулись. И Галина Сорокопудская поняла, что Семён Мамарыгин не так прост, как кажется. Она с сомнением посмотрела на него сверху вниз, как она привыкла смотреть на всех мужчин, в прямом и переносном смысле, но у неё ничего не вышло: Семён Мамарыгин был непробиваем, как танк «Армата», на его лице больше ничего нельзя было прочесть, кроме профессионального стяжательства.

– Насчёт меня можете быть спокойны, я – могила… – Семён Мамарыгин сделал движение, которым застегивают рот на молнию, не упомянув, что фирма «Барс и Марго» ежемесячно отстегивала ему кругленькую сумму за отслеживание её предсудебных издержек. А такие издержки регулярно возникали в связи с нарушением авторских и смежных прав, равно как и всяких других претензий необъяснимого толка.