Я аж рот раскрыл. Когда это мы с тобой, Чижов, общаться начали? Два года назад я бы тебя и не услышал: чё-чё, амёба? Потом думаю: что-то я совсем. Я ж не Люсьена с Машкой и не Мертвых с Воркуновым. Я в душе почти пролетарий.

– Пойду, – говорю.

Аня говорит:

– Мы только зайдём в гипер, печенье купим, яблок там, апельсинов.

– Ага, – говорю.

А сам думаю: если наши меня в одной компании с Чижом увидят – засмеют. Скобцева-то другое дело. Она для многих своя в доску, так что даже Люсьене стрёмно её опускать, можно и в лобик схлопотать.

Тут надо пояснить, почему такой расклад. До Димихи в начальной школе у нас была Татама, Татьяна Марковна, близкая подружка тогдашней директрисы. Когда мы в школу шли, она всё про наших родаков разузнала и сформировала класс по принципу «всё круче, и круче, и круче». Потому у нас были дети бизнесменов, местных разных шишек, а в параллельном – один плебс. В девятом «бэшники», естественно, почти всем составом ушли в колледжи и училища. Кто остался, так и держатся вместе, наши от них носы воротят. А «бэшники», кстати, хорошо дружили, пока их не расформировали: в походы ходили, все днюхи вместе отмечали. Гогава, Чижов, Беликеев и Скобцева – из «Б»-класса, вместе в столовке сидят, на физре всегда в одной команде. Все в теме, один Чиж – потерянный мальчик Питер Пэн, всё лезет в чужие окна. То ли не въезжает, то ли ему реально на статусы плевать.

Одевается Чиж, как хиппарь. Димиха после лета с боем заставила его сбрить бородку, а волосы он так и не подстриг, ходит с куцым хвостиком. Учится средне. У него в семье то ли пятеро детей, то ли шестеро. Летом всегда работает, то курьером, то флаеры раздает. Скобцева с ним в одной музыкальной тусовке, он у них иногда на барабанах стучит. Славка говорит, что у Чижа дома – настоящий сквот, полная круть, приходи, живи. Она сама (когда её мать была ещё жива и алкашню в дом приводила), часто к ним сбегала. Говорит, тарелку супа и матрас всегда имела. Дом Чижовых в Констанцево давно под снос предназначен, они там даже коммуналку не платят, а квартиру всё не дают. Чиж всегда говорит ровным голосом и смотрит тебе в лицо своими прозрачными водянистыми глазами. У меня от этих его глаз – мурашки.

Скобцева, увидев нас, на радостях аж прослезилась. Говорит, скукотень полная, но голова уже не кружится. Рука у неё в гипсе, на лице поджившие царапки. Рассказала, как они с Лёвой в поворот не вписались, хорошо, её на травку выкинуло, а не на бордюр. Вставать ей можно, но на процедуры возят в коляске. В палате она пока одна, обе соседки на днях выписались. Мы выгрузили свою передачку на тумбочку. В палату пришла медсестра, посадила Славку в коляску и повезла куда-то по коридору. Та заорала:

– Ребята, вы пока не уходите, я быстро!

Подошёл, прихрамывая, Лёва, поздоровался, достал из пакета бутылку колы и пачку сигарет, заныкал всё в тумбочку. Они с Чижом пошли курнуть, Лозовая осталась в палате, села на свободную койку. Я сначала пошел за пацанами, постоял на лестнице, вернулся. Не сразу вспомнил, какая палата. Вошёл, остановился. Подумал: может, выйти? Но не вышел. Смотрел. Аня спала на койке, застеленной колючим казенным одеялом, положив сумку под голову. Она сняла ботинки и поджала ноги, серая школьная юбка закрутилась вокруг коленок. Наверное, решила полежать, а тут её сморило. Я подошёл и присел рядом на корточки. Думаю: что ж ты за своим полярным кругом не осталась? Всё было бы, как раньше. А теперь не будет.

И я её поцеловал. Я просто прикоснулся своими губами к её губам. Быть может, задержал их немного дольше, чем собирался. Весёлая второкурсница Галя, что летом охотно просвещала меня на пляже в вопросах френч кисса, и гламурная девочка Люсьена, с щипучей помадой для увеличения губ, наверняка позабавились бы, увидев меня в этот момент: Дэн Мартыновский, циник, хам и сигма,