– Но в моем сне снова приходили солдаты. Это были ужасные, жестокие и безжалостные люди. Они забрали наших девочек. Ты был на работе, а я была одна дома с детьми. Я не могла противостоять солдатам. Они были вооружены. У Блюмы шла кровь…

– Наоми, перестань об этом думать. Твой сон ничего не значит. Погляди вокруг: ты уже проснулась. Ты только что видела дочерей – с ними все хорошо. Ты дома, в своей постели. Все в порядке. Это был просто сон.

– Хершель, мне кажется, я больше не усну.

– Забудь о своем сне.

– Но, Хершель, мне до сих пор страшно. Вдруг это больше, чем сон? Вдруг это предвидение?

– Никакого предвидения. Обычный кошмар. Только и всего. Ничего больше. И хватит об этом. Ты не забыла – до Хануки всего пара дней? Тебе надо как следует подготовиться. Поэтому давай-ка спи. Набирайся сил. Ты же будешь готовить латкес[4], и куриный суп, и грудинку?

– Да, и сегодня придет моя сестра. Так что я буду делать суп и сегодня. И свежую халу.

– Не знал, что Мириам придет сегодня. Думал, только завтра, – заметил муж, похлопывая Наоми по плечу.

Сегодня наступала лишь первая ночь, а первую ночь они обычно проводили с детьми.

– Знаю, но завтра у нее не получится, поэтому я пригласила ее на день раньше. Дети расстроятся, если вообще ее не увидят.

– Ну конечно. Я не против, – ответил Хершель. – Видишь, я был прав: у тебя много дел. Слишком много, чтобы не отдыхать. Давай, отдохни, – он улыбнулся и погладил ее по руке.

Прошло несколько минут.

– Ты не спишь. Я слышу, как ты часто дышишь. Выкини свой сон из головы и отдыхай.

– Я пытаюсь.

Хотя Ханука была второстепенным праздником, детям нравилось ее отмечать, и Наоми старалась сделать все идеально.

– Доброй ночи. Пора засыпать. Завтра трудный день, – сказал муж. Внешне Хершель Айзенберг был полностью доволен своей жизнью. У него были чудесная жена и три послушные дочери. Он ни разу не пожаловался, даже Наоми, что ему всегда хотелось сына. Но Наоми знала правду. Знала, что в душе он разочарован, что она не родила ему мальчика. Он по-своему любил дочерей, но иметь сына было признаком успеха, а для Хершеля было важно, чтобы все вокруг считали его успешным. Кроме того, девочки выходят замуж, после чего берут фамилию мужа. Мальчики же носят фамилию отца, тем самым продолжая его род в следующих поколениях. Хершель был у родителей единственным сыном, и у него не было сыновей, чтобы продолжить фамилию Айзенбергов, так что в этом поколении она могла оборваться. Наоми знала, что это сильно тревожит ее мужа, и не могла его винить. Всем мужчинам хочется наследника. Особенно успешным мужчинам с деньгами, которые они хотят передать сыну. Хершель Айзенберг был именно таким человеком.

«Иногда он обращается со мной как с ребенком», – подумала она.

– Да, ты прав, – ответила она мужу, откашлявшись. Она старалась перенять его логику. «Он прав в том, что все хорошо. Я не сплю; я обвожу глазами спальню, и все в порядке. Бояться нечего. Дети в своих постелях. А завтра у меня куча дел, потому что надо подготовиться к празднику. Но я ничего не могу с собой поделать: мне страшно, что у этого сна есть глубинное значение», – думала она, утирая пот с лица ночной рубашкой.

Хершель утешил ее как мог, и Наоми это знала. Больше говорить с ним было не о чем. Лежа в супружеской постели, она чувствовала себя одинокой, и, хотя муж находился в одной комнате с ней, это было все равно что лежать одной. Наоми тихонько вздохнула. Иногда она жалела себя, потому что между ней и Хершелем не было искренней привязанности. Но мать сказала ей, когда настала пора выдавать ее замуж, что, если она хочет быть счастливой, не стоит ожидать от мужа особой теплоты.