martyō mṛtyuvyāḷabhīta: palāyan

lōkān sarvānnirbhayam nādhyagacchat

tvatpādābjam prāpya yadṛcchayādya

swastha: śētē mṛtyurasmādapaiti

– «Шримад Бхагаватам»21, 10-3-27

«Чтобы сбежать от всепоглощающего змея, называемого смертью, человек бежит во все закоулки мира. Однако он никогда не находит места, где он был бы свободен от страха. В конце концов, он сдается у Стоп Господа и остается там в покое; и тогда смерть бежит от него».

Славная история встречи со смертью рассказана в «Катхопанишаде». Мудрый мальчик Начикета подходит к порогу смерти и осмеливается спросить бога смерти, Яму, в чем состоит секрет смерти. В ответ Яма декларирует: «Для того, кто знает Естество, Смерть – это самая вкусная часть блюда» – mṛtyur yasya upasēchanam. В пуранической истории Маркандеи мальчик, узнав, что его смерть близко, начал поклоняться Шиве с великой преданностью. И когда бог смерти прибыл, чтобы забрать его жизнь, появился Шива, и мальчик схватился крепко за стопы Господа. И Шива нанес смерти – смертельный удар. И мальчик обрел жизнь вечную.

То, что охвачено страхом умирания, это наше эго-«я». Когда это эго (ahaṅkāra) растворяется и исчезает в источнике, в Сердце, всеблагая, лишенная страха обитель Ишвары сияет как спасительная гавань. Отдача себя Господу означает, что «я» впитывается Господом. Когда ощущение себя как индивидуальности растворяется в безграничном, непрерывном сознании – satyam-śivam – вечная Реальность, которая вне рождения и смерти, сияет сама по себе. И только это есть истина.

Чтобы страх смерти был превзойден, прежде всего, должна быть извлечена на поверхность идея смерти, спрятанная глубоко внутри. Инициация, которую дает Шива, его дар милости преданному – это пробуждение в нем страха смерти. Этот дремлющий страх, будучи активирован, жжется в сознании человека, словно огонь, и человек начинает понимать: «Однажды я должен буду умереть, как ужасен этот факт! Есть ли способ избежать этой судьбы?» Затем он начинает беспокойно искать средства для этого. Само-реализация Бхагавана Шри Раманы Махарши – это тоже иллюстрация глубокого стремления разрешить загадку смерти. Это был опыт смерти, который обернулся милостью Аруначалы, даровавшей ему высшую реализацию. Вот слова самого Бхагавана:

«Это случилось за шесть недель до того, как я навсегда покинул Мадурай. То была великая перемена в моей жизни. И довольно неожиданная. Я сидел в комнате на первом этаже дома моего дяди. Я редко болел, и в тот день ничего необычного с моим здоровьем не происходило, но внезапно сильный страх смерти охватил меня. В состоянии моего здоровья не было для этого никаких предпосылок, и я не искал никаких предпосылок и причин, вызвавших этот страх. Я просто чувствовал „Сейчас я умру“ и стал думать, что же мне делать. Мне и в голову не пришло посоветоваться с врачом или с кем-то из взрослых или друзей. Я чувствовал, что должен сам решить эту проблему, прямо тогда и там».

Таким был страх смерти, пережитый Махарши. Следующие слова показывают, как этот храбрый мальчик, которому тогда едва исполнилось семнадцать, лицом к лицу встретился со смертью. Именно это столкновение и принесло Само-реализацию.

«Шок, вызванный страхом смерти, увел мой ум внутрь, и я мысленно сказал самому себе, даже не оформляя это в слова: «Вот пришла смерть; что это значит? Что это такое – умереть? Это тело умирает». И в это мгновение я разыграл появление смерти. Я лег на пол, вытянув конечности, словно труп, имитируя окоченевшего мертвеца, чтобы придать исследованию большую реальность. Я задержал дыхание и сжал губы, так чтобы ни звука не проскользнуло наружу, чтобы ни слово «я», и ни одно другое слово не смогло бы слететь с моих губ. «Ну что ж, – сказал я себе, – теперь это тело мертво. Его унесут в крематорий, сожгут, пепел будет развеян. Но со смертью тела умер ли «Я»? Разве это тело – Я? Вот оно, неподвижно и покойно, но я всецело чувствую себя и даже этот голос «Я» внутри себя, который отделен от тела. Так значит я дух, который не ограничен телом. Тело умирает, но дух, который не ограничен им, не может быть затронут смертью. Значит, я бессмертный дух». Всё это не было какой-то тусклой мыслью; оно сверкнуло во мне очень ярко, как живая истина, которую я воспринимал непосредственно, почти вне процесса мышления. «Я» было чем-то очень реальным: единственное, что было реальным в моем нынешнем состоянии и во всей сознательной активности тела, сводилось к этому «Я». С этого момента «Я», или «Естество», мощным притяжением сфокусировало на себе все мое внимание. Страх смерти исчез раз и навсегда. Поглощенность Естеством осталась с тех пор непрерывной. Другие мысли могли приходить и уходить, как разнообразные ноты в музыкальном произведении, но «Я» оставалось, подобно базовой ноте «шрути», которая звучит фоном и объединяет все остальные ноты. Было ли тело вовлечено в говорение, чтение или во что-либо еще, – я всё равно был центрирован на «Я».