Проехав мост через реку Вычу, я оставил слева каменное основание старой стены, уходящей в поле, и оказался на шоссе к Ключам, которое выгибалось и уходило за горизонт, как след баллистической ракеты. С возвышенности должен был открываться вид на объект.

Но лес вдоль западной границы объекта оказался настолько густым и мирным, что догадаться о спрятанной за ним территории размером с целый посёлок было невозможно.

Садоводческая радиостанция затрещала и скоро утонула в шуме помех; я не сразу сообразил выключить её зуд. Тишина показалась тревожной, как покой рентгеновского кабинета.

На перекрёстке без обозначений я повернул направо и скоро попал в сосновый бор. Деревья были тонкими и высокими, словно гигантская трава. Старая дорога из бетонных плит угрожающе щерилась арматурой.

Дорога вывела к железнодорожному переезду, за которым оказался Т-образный перекрёсток с главной дорогой, уходящей налево в посёлок Ключи. Я повернул направо на дорогу, которая, по моим расчётам, вела прямо к объекту, и тут же упёрся в знак «Въезд запрещён».

Знак был не страшным. Если дорога односторонняя, могут лишить прав, но она не односторонняя, так что штраф – рублей 500 и всё.

Это был старый знак «кирпич», чуть согнутый посредине порывом сильного ветра, наклонившийся к визитёру и глядящий на него свысока.

И всё же знак выглядел серьёзно, как часовой.

Дерзкая мысль пойти по дороге пешком, ничего, в сущности, не нарушая, тоже была отброшена. До контрольно-пропускного пункта было километра два, и по дороге наверняка встретится куча грозных щитов-предупреждений. Включить дурака не удастся.

Я развернулся и поехал в Ключи. Это был посёлок из двух параллельных улиц и небольшой окраины. Его можно было обогнуть буквой П.

У самого въезда я увидел большой гараж и автомастерскую, возле сдвижных ворот которой скучали двое рабочих. Я остановился метрах в десяти от них и стал ждать, когда они подойдут с расспросами. Так оно и вышло.

Оба были разговорчивы. Мы поболтали о моей машине и пылевой буре, которая случилась у них в понедельник.

Руки одного из рабочих улыбались полумесяцами чёрных ногтей.

– Мужики, – начал я, и обращение вызвало у них лёгкую улыбку, – мне вон на том перекрёстке направо надо, а там «кирпич» висит. Я проеду там?

– Зачем тебе там направо? – спросил Чёрные Ногти, всё ещё улыбаясь.

– Навигатор показывает.

– А ты куда едешь-то?

– Я на Карасёво еду. Навигатор туда ведёт.

Улыбки сползли с лиц обоих.

– Не надо тебе туда, – произнёс Чёрные Ногти, как бы внушая эту мысль мне.

– Назад через железку езжай, – сказал второй резко. – Выехал обратно и дуй через пути. Там по указателям.

– А что за знаком? – попробовал я ещё раз.

– Да ты голову не забивай, – отрезал второй. – Как лесок проедешь, направо давай и через Филино и Карасёво на трассу.

Спохватившись, они пошли в бокс, и скоро их спины исчезли в чёрном проёме, будто утонули в нём.

На трассу я не поехал. По главной улице Ключей я два раза повернул направо, и скоро в череде однотипных домов увидел магазин. Палисадник перед ним был засажен цветами. Тигровые лилии свешивались из-за ограды, ощупывая входящих. Мальвы стояли, как дозорные.

Это был обычный сельский магазин с продуктами и бытовыми мелочами, где сразу оказываешься в клещах прилавка, а на полках жмутся друг другу товары, выставленные раз и навсегда. Весёлые этикетки потускнели и в полумраке магазина выглядели зловеще, как заспиртованные музейные экспонаты. От запаха пластмассы и упаковок повеяло чем-то из глубокого детства, из путанных закутков рынка в здании старого склада, куда мы частенько ходили с мамой.