Теперь можно дать достойный бой – с топливом и солидным боекомплектом. Мы должны, нет – обязаны выстоять, продержаться подольше, чтобы наши сумели уйти от немцев на достаточное расстояние, с обильным количеством раненных – это архисложная задача.

Комиссар со стрелком-радистом молча курили возле танка – последние минуты перед тем, как вновь отправиться в бой.

Ко мне подошла знакомая сестричка, стараясь улыбаться сквозь слёзы, спросила:

– Скажите, товарищ младший воентехник, как ваше имя?

– Гена, – по инерции протянул ей руку, она приняла жест.

– Мария… вы берегите себя, не погибайте понапрасну.

– Если приказываете, тогда – слушаюсь!

Экипаж всё слышал и громко засмеялся от моих слов.

– Прощайте, младший воентехник. Нет, до свидания. – Развернувшись, сестричка медленно пошла в противоположную от нас сторону.

Комиссар кивком подозвал меня к себе.

– Сынок, не могу я смотреть на это безобразие! Ты же сам знаешь, что нас ждёт?

– Так точно.

– Тогда слушай мою команду: догнать сержанта медицинской службы и поцеловать…

– Товарищ… – хотел я протестовать.

– Это приказ! Не обсуждается, минута на выполнение.

«Ай! И то правда, может, последний раз!» – Подумал я и, догнав Марию, развернул её и поцеловал в губы. Не так, как в фильмах показывают, просто – «пригубил». Она удивилась, посмотрела на меня ошарашенным взглядом и резко отчеканила:

– Дурак!

Улыбнулась и побежала к раненым.

А экипаж наш снова залился хохотом, звонче прежнего! Думаю, – «И пусть, зато сласть на губах осталась приятная, привкус стали перебивает», – до сих пор тот аромат после поцелуя помню.

Разведчики и несколько пехотинцев из добровольцев устроились на броне в качестве танкового десанта. По указанию их командира мы двинулись в наиболее подходящее место для вступления в бой.

«Тактика успеха танкового боя – бой из засады!» – мы решили это проверить на личном опыте.

Выбрав возвышенность, где густо росли высокие деревья и откуда дорога, на которой, по словам разведчиков, вскоре появится немецкая колонна – просматривалась замечательно. В запасе оставалось около десяти минут и я, выбравшись из танка, пробежался вдоль пригорка, где мы встали, чтобы иметь представление о местности, ведь придётся маневрировать – не с одной же позиции стрелять, когда танк заправлен и на ходу, верно?

С расположением повезло – лучше не придумаешь! Словно родная природа нам помогала. Разведчики рассредоточились и замаскировались чуть поодаль нас, так, чтобы результативнее вести прицельный огонь по пехоте противника и, в непредвиденном случае отсекать её от нас, если группа немцев-смельчаков задумает обойти танк с фланга.

Мы застыли в ожидании колонны – смертельного боя…

– Ты сынок, – обратился Виктор Илларионович ко мне, – команды не жди, сам следи за боем, я увлечься стрельбой могу, тогда все погибнем. Поймёшь, что стоит менять позицию, смело действуй, без приказа.

– Есть.

Наконец, из-за отдалённого поворота выполз немецкий танк, головной в колонне; за ним ещё, ещё и ещё. Наблюдение за медленно тянущимся противником сильно щекотало нервы, я в очередной раз убедился в опытности нашего командира: он хладнокровно ждал, пока многочисленный враг растянется на дороге полностью.

«Жалко, с места механика-водителя огонь вести нельзя», – сожалел я тогда, а то бы вдарил по ним! Если б находился в танке один, думаю, не сдержался и ринулся навстречу фашистам, уничтожать их тараном, погиб бы только быстро…

Слышу, заряжающий послал снаряд в казённик пушки, несколько секунд – выстрел! Боевое отделение наполняется пороховыми газами, запускаю двигатель, продолжая наблюдать за сражением. Комиссар действовал по всем правилам боя из засады: сначала поджёг головную машину, затем замыкающую, после стал «избивать» остальных. Главное, стрелял он метко – без единого промаха!