Пять лет упорного труда понадобилось учёному, чтобы создать большое сочинение по анатомии. Доходчивость книги, ее убедительность определялись в значительной мере качеством рисунков, которые были составным элементом книги. Везалий сам работал над рисунками, а также готовил для зарисовки большое число анатомических препаратов. Многие рисунки в книге символизируют живой дух эпохи Возрождения. Мышцы человеческого тела изображены в динамике. Позы тела заставляют думать о мудрости жизни и драматизме смерти. Везалий исправил свыше двухсот ошибок Галена, в особенности картины строения внутренних органов.

Анатомические труды предшественников Везалия почти не содержали рисунков. Низкий уровень изобразительного искусства Средневековья, трудности воспроизведения рисунков в рукописных книгах и пренебрежение действительными анатомическими знаниями, почерпнутыми при изучении трупа, – вот причины, сделавшие анатомические рисунки скорее курьезной, чем удивительной редкостью. Исключение составляли зарисовки скелета в трудах Леонардо да Винчи.

Проявив великолепную проницательность ума, Везалий предложил метод графического воплощения натуры. Случайные анатомические зарисовки анатомов XIII—XVI веков и достижения изобразительного искусства Возрождения помогли понять познавательную ценность анатомического рисунка.

Везалий не просто подключил рисунок к тексту. Иллюстрации превратились в часть его анатомического труда, стали его основным методом обучения. В книге Везалия впервые преодолевались технические трудности сочетания текста и рисунков.

На почве анатомии Везалий хотел объединить все отрасли медицины. Это было совершенно необходимо, так как многие передовые врачи того времени были слабыми теоретиками. Знаменитый хирург и алхимик Парацельс, новатор в практической медицине, революционно настроенный по отношению к современной ему схоластике, был непоследователен в построении теории медицины. Анатомия вызывала у него величайшее презрение. Он начисто отвергал изучение строения тела, само вскрытие трупов и создавал свою «анатомию сущности человека», которая доказывала, что в «теле человека соединились мистическим образом 3 вездесущих ингредиента: соль, сера и ртуть». Сторонники Парацельса также пытались раскрыть строение тела с помощью алхимии. Упражнения на трупах они воспринимали как «мужицкий метод», как нарушение Божьих заповедей, называя их «недостойными упражнениями итальянских фокусников».

Везалий больше всего внимания посвятил работе над сердцем и мозгом, а также критике ложных идей. И это было неслучайно. Везалия приводило в негодование лечение, пришедшее в упадок: клиническое исследование больных приобрело уродливые формы, логический диагноз у постели больного подменялся предвзятым, бездоказательным выводом, наподобие тому, как определяли воспаление лёгких: «жилы, коими душа соединяется с телом, наполнены мокротами». Современные ему врачи не знали и анатомии костной системы, мышц, нервов, артерий и вен и не хотели их изучать. «Даже наиболее одаренные из медиков, – писал Везалий, – начали поручать слугам то, что им полагалось делать для больных собственноручно… оставили за собой только назначение лекарств и диеты при недугах особого порядка».

Везалий предвидел, чем обернётся опубликование его трактата «О строении человеческого тела». Труд Везалия взволновал умы ученых. Смелость его научной мысли была настолько необычна, что наряду с оценившими его открытия последователями у него закономерно появилось много врагов. Немало разочарования испытал анатом, когда его стали покидать даже ученики. Знаменитый Сильвий, учитель Андреаса, назвал Везалия «Везанус», что означает «безумный». Он выступил против ученика с резким памфлетом, который назвал «Защита против клеветы на анатомические работы Гиппократа и Галена со стороны некоего безумца». Он не погнушался обратиться к самому императору Карлу V, требуя наказать Везалия: «Я умоляю Цезарское Величество, – писал профессор Якоб Сильвий, – что необходимо жестоко побить и вообще обуздать это чудовище невежества, неблагодарности, наглости, пагубнейший образец нечестия, рожденное и воспитанное в его доме, как это чудовище того заслуживает, чтобы своим чумным дыханием оно не отравляло Европу».