После этого казаки внесли в приемную подарки российского императора. Оглядывая их, эмир от удовольствия цокал языком. Особенно понравились ему часы с павлином. После обмена дежурными любезностями Хайдар заявил:

– Непременно нужно, чтобы с той и другой стороны торговцы и караваны часто приезжали! Я готов, чтобы мои войска охраняли идущие на север караваны до Сырдарьи, а оттуда до Оренбурга их должен оберегать уже русский конвой.

– Очень любезно с вашей стороны! – склонил голову Негри.

Однако, когда Негри завел речь о необходимости обменяться постоянными консулами (бухарским в Оренбурге и русским в Бухаре), эмир заупрямился. Иметь официального русского шпиона в столице ему явно не хотелось. Поняв, что пока этот вопрос не решаем, Негри более не настаивал.

Большое впечатление из подарков на эмира произвели две подаренные пушки. Когда, демонстрируя их возможности, наши артиллеристы произвели выстрел в глинобитную стену и та разлетелась в куски, Хайдар вначале пришел в восторг, а затем в ужас. После этого с Негри он стал еще вежливее…

В целом переговоры шли без затруднений, посланнику и членам миссии оказывалось должное уважение и внимание.

После ряда переговоров Негри удалось выкупить из плена семь русских невольников (еще восемь человек тайно пришли к нам сами) и добиться обещания эмира запретить впредь покупку похищенных российских подданных.

В Оренбург Негри доносил: «До сих пор не имею еще верного известия о числе всех русских, находяшихся здесь в неволе. Иные говорят, что мужчин не более шестисот; другие сказывали, что обоего пола с детьми несравненно более. Участь их ужасна и достойна всякого сожаления. Исключая небольшое число, они ведут мучительную жизнь, страдая от жестоких владельцев своих, которые часто или убивают их палочными ударами, или просто режут горло. Небольшое число откупилось, но им не позволяют возвратиться в Россию. Другие же, несмотря на то, что прослужили уже своим мучителям более двадцати лет, до сих пор в неволе. Их содержат более по деревням, особенно со времени нашего приезда сюда».

Тем временем Мейендорф делал заметки по административному устройству Бухарского ханства, нравам и обычаям бухарцев, природно-географическому устройству, изучал торговые отношения Бухарии с другими странами, вычислял количество отправляемых грузов в пудах, каких, куда, сколько и по какой цене. Не сидели без дела и все остальные участники миссии.

Результатом посольства явилась устная договоренность о том, что бухарцы будут охранять до Сырдарьи выходящие из ханства торговые караваны, а оттуда до Сибирской линии их должны сопровождать уже русские конвои. Кроме этого, бухарский хан обещал запретить покупку похищяемых в России людей. Однако никаких официальных документов подписано не было.

На прощание визирь эмира подсластил пилюлю:

– Когда к вам поедет наш посол, то у него будет письменное подтверждение ваших договоренности с Хайдар-ханом!

На это Негри, как опытный дипломат, отреагировал в соответствии с местными традициями:

– Мой государь будет счастлив лицезреть бумагу, подписанную его величеством!

Что касается храброго Эверсманна, то его рискованная импровизация оказалась не лишней, так как членов миссии весьма ограничивали в их передвижениях по городу и всюду сопровождали соглядатаи кушбеги.

Нелегально проникнув в Бухару, доктор целые дни проводил на базарах, в чайханах и на улицах, собирая полезную информацию, а вечерами, запершись в каморке караван-сарая, писал в дневнике об увиденном.

Эверсманн выяснял, что знают купцы о торговых путях, в особенности через афганские перевалы, информацию об истоках и устьях рек, рудников и шахт, добывающих полезные ископаемые. Ненавязчиво расспрашивал о соседних государствах – какое вооружение у тамошних воинов, где стоят крепости, насколько умны их властители, каковы системы управления, безопасности и т. д. Кроме этого, Эверсманн собирал сведения и по местному фольклору и легендам, что тоже для разведки было не лишним. Собираемая информация была весьма ценная, но и опасная. За такую любознательность могли и на кол посадить.