— Точно, — уже нервничает мальчик и, подумав, подтверждает: — Ни Иры, ни Светы. Только Ирина Борисовна и Светлана Петровна.

— Вот как? — изобразив разочарование, мысленно ликую я и, вздохнув, грустно выдавливаю: — Ну хоть такие есть.

— А зачем тебе? — подозрительно прищуривается Матвей.

— Потом расскажу, — встав с кровати, обещаю я и, присев перед племянником на корточки, строго добавляю: — Но это тайна. Никому… Договорились?

— Даже папе? — глядя на протянутую руку, уточняет мальчик и, получив в подтверждение кивок, расплывается в улыбке.

— Особенно папе, — подтверждаю я, пожимая узкую ладошку и, прищурившись, добавляю таинственности: — А то сюрприз не получится.

— Замётано, — серьёзным тоном закрепляет нашу сделку племяш и, направившись к двери, бросает через плечо: — Поторопись, дядя Дрон. Жду внизу.

— Вот чертяка, — хмыкаю, едва за мелким захлопывается дверь и направляюсь в душ.

6. Глава 6

Ирина

Выходные прошли на удивление скучно и лениво. Даже Светка ни разу не позвонила, хотя я ждала, предполагая, что она в очередной раз пристанет с новыми наполеоновскими планами, спокойно дожить до понедельника в которых точно не предполагается.

Либо часами будет жаловаться на жизнь и вселенскую несправедливость по неравномерному распределению грузовиков со счастьем, один из которых, по её убеждению, рано или поздно должен перевернуться на её улице.

Вчерашние события отошли на второй план, но думая о наглеце Андрее, я надолго зависала, а потом морщилась, как от горького лекарства и, фыркнув, возвращалась к запланированным делам. А какие самые важные запланированные дела могут быть у молодой и разведённой девушки? Правильно!.. Интересная книга, и желательно по психологии.

Всё ещё лелея надежду продолжить образование и получить второе высшее, каждую свободную минуту я посвящала самообучению и чтению профильной литературы. Быть детским психологом не являлось пределом моих мечтаний, а если бы не развод, то я давно бы уже доучилась на факультете мечты. Но увы…

В какой момент книга в моих руках превратилась в любовный роман, так и не поняла. В очередной раз припомнив Светку, подсадившую меня на подобное чтиво, не самым добрым и приличным словом, я тяжко вздохнула и вновь погрузилась в историю, где всё так влажно, сладко и греховно, полагая, что в работе с реальными психами мне это точно пригодится.

Понедельник решил расставить все несправедливости по местам, явив с самого утра в мою каморку неугомонную подругу. Сейчас шебутная натура была старательно упакована в обёртку скорбной печали, а выражение Светкиного лица обещало мне полноценный вынос мозга со всеми втекающими и вытекающими.

— Привет, хорошо выглядишь, — сделала я пробный заход по поднятию настроения навестившего меня объекта.

— Угу, — не повелась Светка и, устроившись в кресле напротив, стекла несчастной массой по спинке, закатив глаза к потолку.

— Как выходные прошли? — в тщетной попытке предотвратить СветАрмагездец, улыбнулась я.

— Жизнь — боль, — прогундосила подруга и, показательно всхлипнув, воззрилась на меня двумя озёрами скорби.

— А боль — это жизнь, — отзеркалила я и, словив взгляд, обвиняющий меня во всех грехах, сдалась: — Рассказывай уже.

— Всё плохо, — в своей любимой манере расширить границы случившегося до максимума, простонала Светка.

— Значит, скоро будет всё хорошо, — напомнила я и, разведя руками, предположила: — Чёрная полоса же не бесконечна.

— Не хочу чёрную, — поморщилась подруга.

— Ну так белая скоро…

— И белую не хочу, — завредничала Светка и, закатив глаза, заканючила: — Хочу серую.

— Зачем? — не поняла я.