Путь экспедиции по исследованию территории России был грандиозный. Он пролегал через всю европейскую часть России, через Уральские горы, затем по Сибири, Амуру и до китайской границы. После чего, экспедиции предполагалось обследовать южные российские губернии, Кавказ и завершить свою миссию на острове Корфу, находившемуся в то время в подчинении России.

– Грандиозно, неужели мы это сделаем? – чаще всех восклицал флигель-адъютант Бенкендорф.

– Велено, значит, сделаем! – отвечал ему генерал Спренгтпортен.

В сентябре 1803 года экспедиция, вконец измотавшись, остановилась передохнуть в Астрахани, Здесь же на ночлег остановился поручик князь Михаил Семёнович Воронцов, который направлялся на Кавказ волонтёром, в войска кавказского наместника князя Цицианова. Неожиданно в Астрахани князь Воронцов встретил своего ровесника, Александра Христофоровича Бенкендорфа, знакомого по Петербургу, который резвился в кругу блестящих офицеров. Они обнялись:

– Как ты сюда попал? – поинтересовался Бенкендорф.

– Очень просто! – взмахнул рукой Воронцов. – Согласно указа императора Александра, командира лейб-гвардией Преображенского полка, от 20 августа 1803 года, направить меня, поручика графа Воронцова, в единственную «горячую точку» империи – на Кавказ. Вот туда я и еду.

– Везёт же тебе! – с досадой проговорил Бенкендорф и, спохватившись, представил поручика офицерам экспедиции. – Отойдём в сторону и вспомним наши проказы.

А Нехлюдов, его товарищ, тихо заметил:

– Михаил Воронцов, сын русского посланника в Лондоне и племянник влиятельного Российского канцлера, фактически всё своё детство и отрочество провёл с отцом в Англии, где получил блестящее образование.

– Что ещё ты знаешь? – спросил Шмидт.

– Весной 1801 года восемнадцатилетний Михаил Воронцов был отправлен в Россию и стал офицером Преображенского полка. Он запросто мог сразу стать генералом, ведь при переходе из придворной службы в военную, ему, как камергеру полагалось звание генерал-майора. Так он отказался, представляешь? Но это только добавило уважения к нему со стороны его новых друзей, гвардейских офицеров, поэтому он начинал службу вровень с нами.

– Каков!

– Но Воронцову, я думаю, наскучила рутинная служба, вечные караулы, разводы, смотры, парады. Ему захотелось дела, и Михаил, видимо, использовал авторитет дяди, чтобы отправиться на «настоящую войну».

– Везёт же князю!

***

В Астрахани Бенкендорф, часто за бутылкой вина, рассуждал с Воронцовым о политике России в отношении Персии и Турции и допытывался:

– Ради чего ты рвёшься на Кавказ?

– Хочу попробовать себя в деле, – отвечал, пожимая плечами, Воронцов. – Может, пойдёшь со мной?

– А что, и пойду! – подняв бокал вина, проговорил Бенкендорф. – Пойду присоединять Кавказ к России, и выпьем за это!

Он помотал своей головой и заявил:

– Я глубоко убеждён, что это необходимо сделать, иначе персы, да и турки не дадут нам покоя. Хотя Грузия и требует от империи «множества людей и денег», но её следует рассматривать, как передовой рубеж России.

И Бенкендорф решил вместе с Воронцовым ехать за Кавказ, чтобы там испытать и проявить себя. Он уговорил неторопливого и покладистого Спренгтпортена, и тот разрешил ему отлучиться на несколько месяцев.

Вскоре Воронцов и Бенкендорф, прихватив своих друзей Нехлюдова и Шмидта, отправились в путь. На ближайшей остановке, близ Елизаветинского редута, они узнали о появлении противника и приготовились к бою, но всадники сбежали. Это оказались казаки, охранявшие почту из Владикавказа.

– Какой пассаж! – расхохотался Бенкедорф. – А мы-то решили, что это персы.