– Сказал, что какая-то шикса уже была у гроба Джошуа.

– Мария.

– Ты сказал ей о том, где пройдут похороны?

– Разумеется, я.

– Ты правильно поступил.

– Прощание с ним необходимо ей едва ли не больше, чем нам с тобой. Все готово?

– Да. Раввин уже ждет нас у могилы. Это недалеко.

Водрузив ермолки на головы, вся процессия устремилась вдоль каменного забора по усыпанной гравием дорожке. Достигнув ее середины, они прошли по газону между могильных плит и оказались у гроба Джошуа Чолера. Невдалеке в черном платье, достававшем почти до земли и привычной для католичек вуали, скрывающей лицо, стояла девушка. Эммануэль не мог видеть ее глаз, но ощущал на себе ее взгляд. Раввин, в традиционном для себя облачении, ждал их переминаясь с ноги на ногу. Очевидно, его не мало нервировали эти незнакомцы с каменными лицами столь необычно несущие свой траур по умершему.

– Мэнни, – тихо обратился Розенблюм, – ты должен прочесть кадиш. У Джошуа нет живой родни, а ты сирота.

Эммануэль снял с себя пальто и передав его Розенблюму, приблизился к гробу, стоящему на двух табуретах. Рядом безнадежной чернотой зияла выкопанная яма. Горбик земли был старательно распределен вдоль нее. Тело Джошуа Чолера было обернуто в белый саван. Полноватое, безмятежное лицо, тронутое морщинами, в лучах солнца, выглядело непривычно бледным для смуглого мужчины. Лондон провожал покойного ясным, безоблачным небом.