Единственное, что скрашивало этот ужин – это элегантный и очень обаятельный собеседник напротив. Не давая мне скучать, он рассказывал удивительнейшие истории из жизни богатых и знаменитых людей, которые жили в прошлом. Он знал так много, а излагал так красиво, что я в принципе и не особо обращала внимание на то, что ела. Да и настороженность, и напряженность, сложившуюся в начале вечера, за столом сняло, как рукой.

Теперь я могла получше разглядеть его. Обаятельнее мужчины я в своей жизни не встречала. Казалось, будто он и не из нашего мира вовсе, настолько разящей была разница между современными мужчинами и этим элегантным молодым человеком, умеющим не только вести себя достойно, но и галантно ухаживать за дамой. Я поймала себя на мысли, что да, действительно, у Арсения Матвеевича должен был быть именно такой сын. Сын похожий на какого-то древнегреческого бога, ну или, по меньшей мере, на полубога.

– Как вам ужин, Аэлита, – поинтересовался молодой хозяин.

– Все было очень вкусно, – соврала я.

– Не лукавьте, Аэлита, Вы совершенно не умеете лгать.

Он посмотрел на меня пристально, внимательно изучая мое лицо, прищурив красивые, но почему-то вдруг потухшие и опечаленные глаза.

– Еда абсолютно безвкусна!

Я была озадачена. В глаза бросалась его крайняя раздраженность данным фактом.

– Если вас не устраивает повар, почему бы не сменить его? – предложила я единственный выход из сложившейся ситуации.

Он отвел глаза в сторону, но в них я заметила какую-то безграничную боль и обреченность.

– Пойдемте со мной, я покажу вам город, – предложил он и поднялся из-за стола.

Это предложение показалось мне настолько странным, что я чуть было не ляпнула: «Я только вчера объехала весь старый город вдоль и поперек, что он мне снился всю ночью. Что нового я могу еще здесь увидеть?»

Но от прогулки не отказалась.

***

Прогулка в двуколке оказалась очень приятным времяпрепровождением. Я даже пожалела, что не приобрела кабриолет, который мне предлагали, когда искала машину, пусть даже помятый, с поцарапанным бампером и передней дверью.

Лошадь шла тихо, похрапывая и помахивая хвостом; стук копыт эхом отскакивал от домов и возвращался, но кроме этого стука в городе не слышалось ни звука.

Я насторожилась. Город был мертв. Ни одного движения не наблюдалось на его улицах. Мы проехали приличное расстояние, но нам навстречу не попалось ни одного человека, ни одной бродячей собаки или кошки. Не слышалось даже пения птиц.

Мой собеседник всю дорогу молчал, умело управляя повозкой. По направлению я догадалась, что колесим мы в сторону главной городской магистрали и набережной.

Когда наша повозка вынырнула из переулка старого, некогда богатого квартала, и повернула на проспект, удивлению моему не было предела – здесь тоже было абсолютно безлюдно, да и город изменился до неузнаваемости. Куда пропали все высотные современные здания, огромные светлые торговые центры, банки и рестораны? Да и сам проспект превратился в обычную, чуть более широкую, чем переулок, улицу.

Набережная тоже выглядела иначе. Вместо двухэтажного, красивого, современного здания с большими, светящимися буквами «Речной вокзал» на плоской крыше, стоял аккуратненький железный дебаркадер с двухэтажной деревянной надстройкой над ним, что являлось причалом для появившихся в девятнадцатом веке двухэтажных пассажирских пароходов и более низких судов, и перекинутым к нему с крутой насыпи деревянным мостком без перил.

По обе стороны от причала, на пологом берегу, веерообразной россыпью ночевали лодки рыбаков и простых горожан.

Но и здесь не было ни души.