Лонар открыл глаза и удивился, что посеребренную сорочку человека накрывала такая же меховая накидка, которую он только что бросил.

– Фокусы, – сказал мужчина и развел руками. – Уверен, ты слышал обо мне. Я Жолондек, безумный менестрель. Спросишь почему безумный? – его бесцветная иноземная улыбка сказала Лонару многое. – Потому что я без ума от жизни, друг! Ну а вообще, это завистники придумали, ведь я – величайший менестрель всего континента. К твоим услугам, – мужчина поклонился, и в свете луны за маленьким окном позади он казался тем еще фантазером.

Лонар помотал головой.

– Как же? А выступление в Лироисе с балладой «Он был, как Солнце, недалек»? Тогда еще молодой царь скончался, и меня пригласил его дальний-дальний родственник, чтобы поднять имидж.

Лонар помотал головой с полным непониманием, поскольку, наверное, не мог припомнить мертвых молодых царей.

– Так… – он закрутил в задумчивости усы, – это было во сне? Эх… Я лучше пойду тогда продолжу его. И тебе советую.

Менестрель разложил меховую накидку на полу, достал пирожное из-за пояса, упал на покрывало и стал жевать засыпая. «Странный человек», – подумал, видимо, Лонар и последовал его примеру.

…

Боль в теле не давала уснуть. Лонар ворочался всю ночь. Но открыл глаза – уже рассвет опускается. В соседней камере никого нет. Должно быть, безумный менестрель всё-таки воспользуется дубинкой.

Лонар поднимает стонущее тело и ставит ладонь на сырой камень. Холодный пол встречает сколами. Меховой накидки нет. Менестрель приснился?

Мужчина вновь заглядывает в камеру напротив – девственная пустота, но в самом углу за мгновение, едва заметно, зазияет бездна. Камень осыплется с потолка. Бездна расширится. Заполнит всю камеру. Примет облик глаза. Веки, усеянные язвами, как грибами, поднимутся, и жгучий яд хлынет из глаза, как из сосуда, сосущего под сердцем страхом.

Лонар в панике поднимает с пола камень: ему нельзя умирать. Бросает в титанический глаз. Камень отскакивает не задев. Яд черным морем накрывает героя. Яд разъедает кожу.

В подземной тьме показывается сердце величиной с армию демонов. Нити опоясывают его кандалами.

Нельзя победить смерть. Нельзя победить бессмертного. Нужен тот, кто обманул жизнь.

Метла. Изба. Лапы курицы. Лес, покрытый пряжей. Пряжа-паутина ползет к Лонару и сматывает в кокон. Снова тьма.

…

 Дир прошел в город, едва успев под закрытие ворот на ночь. Никто не замечал его. А те горожане, кто замечал, возносили молитву богам – Дир исчезал.

Люди почему-то чувствовали страх: атмосфера на улицах была мрачнее ночи. В глаза оленя бросалось бо́льшее количество людей с оружием, чем в Лироисе. Вернее, все жители носили с собой хотя бы что-то заостренное или тяжелое. Была даже женщина с наточенными спицами в обеих руках.

Сами же улицы подготовились к бою. Через иную сотню шагов располагались баррикады из камней. Жилые дома, низкие, каменные, с усиленным фундаментом, оборонялись старой мебелью. Дир не понимал, кто наводил такой ужас, неужели он?

 Дир чувствовал боль Лонара в замке у самой горы, поэтому направился туда. Основная башня замка был обнесен стеной, которая словно прорастала из камня, но сам донжон не касался хребта. Стяги свисали с зубцов и вырисовывали молот со щитом на желтом фоне.