– Нет. – Уильям покачал головой. – Вы ошибаетесь: из вас получился прекрасный Эрос. Я уже чувствую его влияние, словно вы ненароком пронзили меня одной из этих крохотных стрел.

– Надеюсь, стрелой любви, а не ненависти?

– Скорее стрелой заинтригованности. Я не претендую на вашу руку, мисс Харрингтон, но был бы рад однажды назвать вас своим другом.

– Значит, все это время вы знали, кто я?

– Лишь имя. Один человек посоветовал обходить вас стороной, назвав красивой, умной и расчетливой женщиной, знающей себе цену.

Мисс Харрингтон просияла, будто услышала изысканный комплимент.

– Надеюсь, наша дружба однажды позволит вам познакомить меня с этим человеком. Лучшего описания себя я и не слышала.

– Я жду и страшусь того дня, когда это знакомство свершится. – Уильям не кривил душой: он боялся представить, какую силу могут представлять герцогиня Сазерленд и мисс Харрингтон, если им удастся достаточно сблизиться. – Пока же позвольте представиться самому: лорд Уильям Вудвилл, граф Кренберри.

– Кренберри? – Уголки ее губ поползли вверх, на щеке наметилась очаровательная ямочка.

– О, не смейтесь. Я выслушал достаточно шуток по этому поводу[3] в юности.

– Что ж, постараюсь сдержаться. Но не могу ничего обещать.

К сожалению Уильяма, он не мог провести весь вечер, обмениваясь колкостями и рассуждениями с мисс Харрингтон, хотя такой досуг и сделал бы маскарад более сносным. Но как бы мечты о мире, лишенном слухов, ни прельщали Уильяма, до претворения их в жизнь было еще далеко. Он не хотел, чтобы какая-нибудь из сплетниц, выяснив его личность, принялась болтать о чрезмерной благосклонности графа Кренберри к скандальной мисс Харрингтон. Тем более официально они так и не были представлены – легкомысленные поклоны и реверансы за бокалом шампанского не в счет.

Откланявшись, Уильям направился в игральную залу, представлявшую собой неплохое укрытие от трепетных дебютанток. Но на полпути его поймали: та самая маркиза Шиптон, кою герцогиня советовала по возможности избегать. Однако наличие трех дочерей на выданье сделали леди весьма настойчивой.

– Граф Кренберри! – Уильям поморщился: зря он надеялся сохранить инкогнито. – Что за неожиданная встреча! Давно вы не радовали нас появлением на людях. Кого следует поблагодарить за перемену ваших привычек?

Вопрос был задан с опаской: незамужние девы и их матушки, имевшие на Уильяма вполне определенные планы, не желали, чтобы кто-нибудь опередил их и привлек внимание завидного жениха. Тот был вынужден утешить маркизу:

– Единственная, кого стоит благодарить, это хозяйка сегодняшнего вечера. – Уильям бросил взгляд на герцогиню. – Я перед ней в долгу.

– Вот как? И этот долг может быть уплачен визитом?

– О, маркиза, далеко не одним.

Когда отец умер, оставив Уильяма и его мать наедине с тянущимся за ними шлейфом долгов, именно герцогиня Сазерленд пришла на выручку. Она дружила с овдовевшей графиней еще до того, как та обрела этот титул, и с готовностью возобновила отношения. Мать Уильяма стала ее компаньонкой, благодаря чему они оба получили кров, хлеб и достойное положение в обществе, пошатнувшееся было с потерей состояния. Долги их отца герцогиня выплатила с лихвой.

Порой Уильям думал, что она нашла в них давно потерянную семью. Герцогиня рано лишилась мужа, ее повзрослевшие дочери к тому времени уже обрели счастье в браке, а сама она осталась одна в пустом доме, который не могли заполнить ни все ее деньги, ни статус. Когда мать Уильяма умерла от болезни, герцогиня фактически заменила ее: оплатила обучение, а по возвращении из колледжа – ссудила внушительную сумму под невысокий процент. Он смог выгодно вложить эти средства, встать на ноги и вернуть ей все, что взял. Но только деньги, потому что за любовь, заботу и внимание, которые герцогиня дарила ему все эти годы, невозможно было расплатиться.