Довольно странно было видеть мужчин, одетых в брезентовые плащи, с респираторами на лице, тут, при колоннаде оперного театра. Они персонажи из другой реальности, той, что еще не случилась, но вот-вот грядет – некий атомный арамагеддец, что вскоре накроет земной шарик, вынуждая людей одеваться так странно.

– Мышка, как ты думаешь, что сей перфоманс означает? – Валерий облокотился на дизайнерский фонарный столб при кованной лавочке.

Маша рылась в сумочке, ища билеты на оперу и ей было вовсе не до загадочных мужчин, устроивших фотосессию в постапокалиптичных костюмах на фоне архитектуры стиля барокко. Мысли ее еще витали где-то на теплом побережье.

– Я бы мог предположить, что эти граждане намекают нам на некую токсичность грядущей в театре постановки… – Сам себе отвечал Валера, вовсе не ожидая, что спутница поддержит его стремление разгадать художественный ребус людей в респираторах, – но мне кажется, этим ребятам вовсе не до внимания публики. Зачем им гитары?

Девушка подняла взор на происходящее. Мужчина в потасканном кожаном плаще, снятом с перекатанного грузовиком байкера, держал на вытянутой руке электрогитару, второй пытался поймать кадр без толпы зевак на фоне. Опытный взгляд фотомодели оценил несуразность кадра, недостаток освещения, неуместность прохожих на фоне. Маша сострадательно покачала головой

– Нашли время и место, – фыркнула она и наощупь вытащила билеты. – Держи, кавалер.

– Я знал, что у тебя они будут в сохранности, – улыбка едва оголила его зубы.

Глаза пробежались по врученным бумажкам: время, место и даже название постановки совпадали. Маша не напутала в этот раз ничего.

«А жаль, – отметил Валера, – хотелось бы просто посидеть попить коньячку в буфете». Однажды так и случилось, когда Маша по природной ветрености перепутала даты на купленных билетах. Рок-опера «Иисус Христос суперзвезда» состоялась за день до прибытия парочки на свидание. Валера тогда не сильно расстроился, вечер после буфета, наоборот, приобрёл более яркие краски. Они не стали ожидать второго пришествия Христа и направились в заранее снятый гостиничный номер. Приезды в Питер на театральный сезон могут удивлять.

Повторения прошлогоднего культурно-просветительного тура ожидать не пришлось. В этот апрельский теплый день Маша внезапно изъявила желание насладиться постановкой «Юнона и Авось».

– Это что-то про любовь?

– Разве может быть иначе? – пожала плечами Маша.

– Не замечал в тебе ранее стремление к романтике.

– А его и нет. Просто хочу на кого-нибудь посмотреть со стороны. Надоело самой вечно быть в центре внимания толпы.

Валера прищурил глаз и многозначительно посмотрел на Машу сверху вниз. «Ой, ли?» – цокнул языком. Маша явно имела свою важную и никому не ведомую причину.

– И для этого надо выходить в свет. Посмотреть на людские трагедии ты можешь и со своего балкона в Балашихе.

Маша закатила глаза.

– Тебе не все ли равно? Просто сопроводи свою даму на оперу.

– «Свою даму», – просмаковал фразу Валерий.

После приезда из Новороссийска, Валерий то и дело заговаривал с Машей о семейных парах, с которыми был знаком, всячески, того не намереваясь специально, в разговоре с ней уклонялся в тему совместного проживания. Вчера и вовсе предложил пожить у него до следующего полета на очередную фотосессию.

– Не начинай… – отрезала она.

– Хорошо, – мужчина сделал театральную паузу и добавил, – моя дама.

Маленькая дамская сумочка ударила по плечу.

– Придурок, пойдем.

Они подошли к позирующему музыканту атомной пустоши. Кожаный плащ, издали показавшийся брезентовой накидкой от противохимического костюма, почти подметал землю, но все же смотрелся весьма антуражно в комплекте с потертыми полусапогами и шерстяным свитером. На долю секунды Валера прочувствовал задумку фотографа по композиции кадра. Гитара гармонировала с фасадом оперного театра, а неряшливая поношенность облачения музыканта как-бы говорила об упадке современной культуры.