Внутреннее чутье предупреждало о надвигающейся опасности, но Дарт не придал ему значения, о чем вскоре пожалел.

Их напугал громоподобный стук в дверь, словно ударили дубинкой или чем потяжелее. Осознание, что за гости ломятся в дом, приковало их обоих к полу, сделало ноги железными – ни ступить, ни убежать. За окном мелькнул слабый огонек, и Дарт увидел лицо: суровое и плоское, будто нарисованное на стекле. Пуговицы на синем мундире блеснули, отражая свет фонаря.

Снова постучали – еще сильнее, грозясь сорвать дверь с петель. Безлюдь ответил недовольным треском стен, ему не нравилось, когда с ним обращались так грубо.

– Немедленно откройте!

У Дарта было несколько секунд на размышления, и пытливый ум детектива подсказал, что делать.

– Сможешь дойти через тоннели сама? – тихо спросил он у Офелии, и та решительно кивнула. – Тогда встретимся у Бильяны.

В глазах ее мелькнул страх, но что случилось с ним, Дарт уже не видел, направившись к двери, куда продолжали неистово колотить следящие. Их было трое, окруживших его. Внизу, у лестницы, Дарт заметил двух безызвестных женщин – очевидно, работниц приюта. Во всяком случае, они вполне могли сойти за тех «грымз», упомянутых Офелией.

– Мы пришли за младшей Гордер, – коротко объявил следящий с фонарем в руке. В желтоватом свете его лицо плыло и плавилось, похожее на масло, растопленное на сковороде.

– На каком основании?

– Это мы обсудим с законным представителем, – процедил второй, самый крупный и мускулистый из всех, так что сразу было понятно, что его убеждающая сила заключается не в переговорах, а в кулаках. – Ей лучше выйти к нам.

В его голосе сквозила угроза, и даже если бы Флори была в доме, Дарт не позволил бы следящим встретиться с ней.

– Вы будете разговаривать со мной, – категорично заявил он. – Потому что ломились в мой дом.

Едва он договорил, огромная ручища, словно крюк, подцепила его за шею и рванула вперед. Дарт потерял равновесие и упал бы, если бы его не продолжали крепко держать.

За спиной захлопнулась дверь, щелкнув замками. Безлюдь почуял угрозу и сделал, что должно.

– Объяснений хочешь? – прорычал следящий. – Так держи.

Его схватили, будто он ничего не весил, и приложили лицом о перила. От удара потемнело в глазах, из носа хлынула горячая кровь. На миг Дарт утратил контроль над телом и, кубарем скатившись по ступенькам, упал в рыхлый снег. Отрезвляющий холод быстро привел его в чувство. Подняв голову, он увидел перед собой начищенные до блеска сапожки, притопавшие из приюта, и, недолго думая, сплюнул кровавую слюну прямо на них. Обладательница оскверненной обуви взвизгнула и принялась брезгливо оттирать мыски, окуная их в снег. Эта выходка повергла доблестную работницу в такой ужас, будто она никогда не сталкивалась с подобным, не разнимала дерущихся до увечий сирот, не видела их жестокости.

Прежде чем Дарт нашел в себе силы подняться, он услышал тошнотворный треск дерева. Спустя еще один удар следящие вынесли дверь и прорвались в дом, и тот угрожающе заскрежетал. Тело инстинктивно напряглось, дернулось, но тут же было прибито к земле. Третий следящий, тот самый верзила, что спустил его с лестницы, склонился над ним, обездвижив.

– Как думаешь, – процедил он, – слухи о том, что местный домограф спит с обеими сестрами Гордер, будут достаточным основанием?

Работницы приюта изумленно ахнули, выражая неодобрение и протест таким методам. Та, что прижимала к груди папку с документами, даже попыталась отчитать следящего:

– Клевета навредит, в первую очередь, самой девочке. Вы в своем уме?

Ответа они так и не узнали. Стеклянный воздух пронзил крик. «Они схватили ее», – подумал Дарт и хотел броситься на помощь, но подошва с шипами вдавила его обратно в снег так, что оставалось лишь наблюдать, как двое тащат Офелию. Она упиралась, пыталась отбиться чемоданом, который крепко сжимала в руке, как оружие. Его металлический уголок со всего маху врезался в колено следящему, и тот, обозленный, грубо тряхнул ее. Защелки на чемодане не выдержали, он распахнулся, и все его содержимое посыпалось на снег. Если бы Офелия не замешкалась, если бы подумала о себе, а не о треклятых вещах, если бы он успел что‑то предпринять, все могло сложиться иначе, но они оба оказались бессильны перед обстоятельствами.