– Я устал, Рой. Я не такой сильный, как хотелось бы. Я хочу защитить свои труды, но уже не знаю, что делать.

– Твой уход на войну делу не поможет. Франа останется беззащитна. Кто знает, может недоброжелатели воспользуются твоим отсутствием как раз для получения желаемого.

– Может и так. А может и нет. Я изучаю семантиды, Рой. Вещи, сотворённые божеской рукой. Если бы ты знал о них столько же, сколько и я, если бы только они открылись тебе с той же стороны…Когда ты начинаешь видеть последовательность в том, что ранее казалось чудом, ты только ещё больше веришь в силу наших богов. Я сам уверился полностью. И если судьба подвластна им, то они не позволят мне так просто сгинуть. Я целиком доверяю своим идолам. В конце концов, всегда, когда я был в тупике, меня не подводила воля провидения. Пусть и на этот раз оно поставит всё на свои места.

Ройстон воспринял правду подобающе. Он не стал обвинять друга в слабоволии.

– Ты, может, стоишь у истоков великого. Ты пишешь огромные труды, ты ступаешь на ту землю, которая казалась запретной и недостижимой многие годы. Неужели война важнее?

– Великое на то и великое, что существовать оно будет вне зависимости от того, стану я частью его или нет.

– Говорить всегда мастак, – ностальгически улыбнулся Рой, – а слушать никогда не умел. Проще уговорить стену отойти с дороги, чем тебя отговорить от чего-то.

– Такой уж я.

– Ты напоминаешь мне мою сестру, Рич. Она будет сегодня на балу, я хотел бы вас познакомить. Конечно, исключена и та возможность, что она сможет тебя переубедить, но кое-что ценное в общении с ней ты всё равно сумеешь отыскать.

– А с ней тоже можно поговорить о великом? – усмехнулся молодой человек.

– Тем вы и похожи, друг мой. Мало того, что вы оба упёртые, так к тому же вас обоих ждёт в этой жизни нечто великое.

Их кружки соприкоснулись, отправив в недолгий полёт несколько капель напитка. Ричард внимательно пронаблюдал за ними. Он запомнил жадные глотки друга, окружающий шум и предвкушение, копающее в груди. А ведь эта встреча с другом могла стать одной из последних.

––

[Cravin' – Stileto, Kendyle Paige]

Балы всегда имели некий флёр для таких молодых господ, как Ричард. Новые знакомства, ставшие для безутешного учёного одноразовыми, ибо погоня за целью никогда не позволяла освоиться на каком-либо месте, напоминали скорее явление выдуманного образа во сне, нежели что-то реальное и осязаемое. Закованные в украшения и корсеты дамы, их статные женихи и хмурые отцы, веселеющие с каждой минутой пребывания здесь. Но сегодняшний бал почти сразу разочаровал Ричарда, уж успевшего представить себе незабываемый вечер. Приглашённые гости ввалились в просторную залу почти что единым потоком, да так, что герольд кое-как успевал объявлять незнакомые слуху фамилии. Дорогие духи смешались в один непотребный запах, редкие брошенные слова обрели силу и превратились в полноценный гул. Пара человек узнали Ричарда, но дальше тщетных попыток вспомнить что-то общее для поддержания разговора и взаимного осыпания друг друга любезностями общение не заходило. Молодой человек шатался по образовавшимся компаниям угнетённый всплывшим в голове вопросом – а чего ради он вообще сюда прибыл? Письмо в кармане ныне казалось ничем иным, как простой насмешкой. Разве в этом месте не должны были собраться интересные господа, а не пытающаяся неудачно походить на них в одежде и манерах непонятная масса? Слыша обрывки фраз, которые он уже слышал сегодня в таверне, и хохот, несдерживаемый попытками проявить воспитанность, Ричард вглядывался в своё окружение. Белые опалы на загорелых шеях и два-три жемчуга на шеях побелее – вот и все дамы. Ни одной аристократки, ни одного знакомого лица. Ричард впервые был на балу в самом Меллавироне, но неужели этот город так скуден на по-настоящему интересных людей? Стоит признать, что молодой человек не оставлял надежд и несколько раз пытался вклиниться в разговор, но на него начинали как-то странно смотреть, словно из голов говоривших внезапно испарились все мысли и слова. Все гости напоминали Ричарду камешки от раскрошившейся многовековой горы – серые кусочки, рождённые от некогда великих идей. Они вторили тем, кто уже давно гнил в земле, повторяли устаревшие мысли с таким видом, будто те настолько новы, что до этого не произносились никогда и ни при каких условиях.