Вирятин знал об Ираке очень немного и сказал первое, что пришло ему в голову.

– Заманчиво… Смогу ли я посмотреть ворота Иштар?

– Можем, конечно, организовать, но это будет сложно. Развалины Вавилона намного южнее Курдистана. Для вас это выйдет уже не бесплатно… да и небезопасно там. Так что лучше туда не ездить. Поверьте, в Курдистане тоже много интересного. Эрбиль, например. Это один из древнейших городов на Земле. И потом, это же часть территории Мидии – первого в мире государства, созданного иранцами.

– Иранцами? – переспросил Вирятин, помня, что разговор только что шёл об Ираке.

– Ну да, – ответил Камран. – Мидяне – наши предки. Именно они разгромили Ассирию и создали первую империю иранцев. Персы лишь перехватили власть. Теперь понимаете, почему мы мечтаем о возрождении своего государства? Всё ещё чувствуем дыхание древней Мидии. А построили её, напомню, потомки срубной культуры. Той самой, предметы которой я хочу купить у Дремлюгиной.

У Вирятина голова окончательно пошла кругом. Мидяне, персы, курды, ассирийцы, иракский Курдистан, древний Иран, изделия срубников – всё это перемешалось в его сознании и превратилось в подобие каши «Шесть злаков».

– Значит, ваши предки родом из России? – поинтересовался он.

– Тогда ещё не было никакой России, – ответил Камран. – Была великая степь, где жили наши предки. В Авесте она называется «Айриянэм ваэджа» – «Простор ариев»… Но давайте перейдём от слов к делу. Вы мне поможете?

– Конечно, поговорю с Ириной Геннадьевной, – пообещал Павел Валентинович.

По дороге в кафе «Утопия» Павел Валентинович зашёл в цветочный павильончик, чтобы купить розы. Выбирал долго, но так и не смог понять, какие из них больше подойдут Марине Вячеславовне.

– Помочь вам? – видя отчаяние на его лице, спросила молоденькая продавщица.

– Скажите, какие розы подходят брюнетке с азиатским разрезом глаз. Она немножко на Зету-Джонс похожа. Примерно моего возраста.

– Бордовые, – не задумываясь, ответила девушка.

Кафе мерно покачивалось на мутных волнах Ямовского водохранилища. Это была неказистая и ржавая железная коробка, установленная на понтонах. Забегаловка с допотопными столами – засаленными, покрытыми ожогами от окурков и неразборчивыми письменами, которые вырезали складными ножиками пьяные подростки. Плюс у заведения был всего один: шум волн, разбивающихся о его железные стены, не позволял разобрать речь человека, сидящего дальше, чем в полутора метрах от тебя. Значит, конфиденциальность беседы была почти обеспечена.

Вирятин вбежал сюда минут за пятнадцать до назначенного часа и занял двухместный столик в углу зала, освещённого мертвенным светом энергосберегающих ламп.

– Налейте сто грамм для храбрости! – попросил он подошедшую официантку.

– Водка только ямовская. Восемь сортов: «Лесной охотник», «Степная», «Ямовский извозчик»… Какую хотите?

– Какая лучше?

– Мммм… – замялась официантка и, наконец, честно сказала: – По-моему, все они из одного ведра разлиты.

– Тогда любую.

– Какую всё-таки?

– Вы же сами сказали, что они разлиты из одного ведра. Значит, любую… какая на вас больше смотрит.

Он выпил водку одним махом и переставил стаканчик на соседний стол, когда увидел входящую в зал стройную пухлощёкую женщину в лёгком вечернем платье до пят и меховой накидке на плечах. Официантки и посетители косились на её одежду, неподобающе парадную для затрапезной кафешки.

Марина Вячеславовна села напротив Вирятина и впилась в него взглядом, сощурив и без того узковатые чёрные глаза. В них читалась надежда.

– Атмосферное же местечко ты выбрал, Паша!