Закончив чтение, я даже думал утащить эту книжку, но совесть мне не позволила. А застенчивость не позволила попросить её взять домой. Потому я не помню ни названия книги, ни автора. После прочитанного у меня весь мир ходил ходуном перед глазами. Если бы меня тогда сразу же спросили, как меня зовут, боюсь, я и этого бы не сообразил.

Я не знаю, случалось ли на самом деле то, что было описано в книге, но, даже с учётом фантазийности сюжета, свои чувства и переживания автор передала истинно. Обожание своего насильника. Трепет перед ним. Счастье его превосходства. Отдача. Женское «нет», которое переводится как яростное «ДА!!!». Я был в шоке от этого открытия. В ещё большем шоке, чем когда читал первый в своей жизни эротический рассказ. Там мужчина старался нивелировать пошлость и животность инстинкта. Женщина же рассказала в лоб: «Я хочу быть его вещью. Пусть он меня возьмёт. Пусть не считается со мной. Я хочу быть разорванной им».

Я ещё долго не понимал до конца, как это возможно. Но постепенно знания о человеческой сексуальности, имеющей подчас яркую порочную окраску, сложились в единую картину. Порок — это всего-навсего то, что находится за границами принятой в данный момент морали. Её украшают разными словечками — любовь, благочестие, смирение, невинность, и все они служат кнутами, чтобы не подпустить человека близко к этим границам. Границам, которых нет. Их выдумали, чтобы спрятать животное и возвысить духовное. Однако народная мудрость гласит, что, сколько ни корми волка, он всё равно тянется к лесу. Одомашненный волк таит в себя генетическую память. Оцивилизованный человек таит в себе генетику животного, у которых всё просто: самец хочет самку, самка хочет самца. От волка человека отличает лишь наличие разумного выбора: в какой момент жить по законам морали, а в какой — отдаться инстинкту. Разум — это и есть та власть, которая сделала человека венцом природы. Но далеко не все обладают этой властью. И тогда их выбор хаотичен или подчинён воле других людей. Однако тот человек, кто осознаёт имеющуюся у него власть выбора, становится по-настоящему свободным.

У девяти участников сельской групповухи не было выбора — ни у кого. Пожалуй, кроме одного человека — Светы. Она, подобно той женщине из романа, добилась, возможно, большего, чем самцы, имевшие их. И, по правде сказать, меня это восхищает. Восхищают женщины, которые пользуются своей властью и радуются ей. Даже если эта власть состоит в том, чтобы быть вмятой в землю и оттраханной не самым выдающимся членом. Их личное первобытное счастье в тот момент всё искупает.

14. Глава 5 (Ч.3)

Значит ли это, что сексуальное насилие над женщиной — естественно и желанно? И да, и нет. Насилие полностью оправдано в дикой среде. Но выбор человека как раз и состоит в той неоднозначности, с какой можно ответить на этот вопрос. Причём ответ в разное время и в разных обстоятельствах у одной и той же женщины может быть разным.

Я уверен, что Света желала в ту ночь оказаться под Сечей любым способом. Таким образом, это изнасилование можно считать почти игровым. Но, если бы её вдруг стал склонять к сексу другой парень из компании, реакция Светы, вероятно, тоже была бы другой. Я уверен, что Валя не была готова к такому повороту, но смирилась, раз уж у неё не было выбора. Однако отведи её Укроп в ту же ночь куда-нибудь в сторонку, возможно, она бы тоже была счастлива, как и Света, даже с применением силы.

А что насчёт девушки на лугу из старого, безызвестного рассказа от лица насильника? Была ли она счастлива своему приключению? Автор уверял, что да. Но как он мог доподлинно знать? Он ведь даже не разговаривал с ней. Доверился интуиции? Почувствовал оргазмические спазмы её влагалища?