В один из дней, осенью две тысячи двадцатого, они как- то гуляли по Москве вдвоем, и мама сказала ему, что она так рада, потому что у него есть Ксюша, и теперь она за него не переживает, ну разве что чуть- чуть. Влад напрягся тогда, понял, что мама завела разговор не просто так. И он не ошибся, узнав в следующее мгновение, что она приняла решение вернуться в Мариуполь.

Он даже накричал на нее – зачем ей возвращаться туда? И разве ей плохо с ними? Но мама только покачала головой и погладила его по щеке: «Владушка, тебя и Ксюшу я очень люблю, но мне пора домой».

Уже в аэропорту, провожая ее, Влад спросил: «Значит, Мариуполь все- таки победил меня, мама?». Она ласково улыбнулась ему, уголки ее губ дрогнули: «Владушка, мой любимый Владушка, ты уже такой взрослый и у тебя своя жизнь». Они обнялись на прощание, и Влад долго смотрел в огромное окно, пока самолет рейса Москва- Ростов- на- Дону выруливал по взлетной полосе.

Его упрямая мама вернулась в свой Мариуполь, где у нее была ее жизнь: школа, ученики, коллеги, подруга и сестра Валя.

Тетя Валя – она была всего на два года старше мамы, двенадцать лет назад также работала, в их средней школе – учителем истории. Они, в шутку называли себя сестрами – училками, и их семьи и дети были долгое время, как говориться «не разлей вода».

Жили по соседству, в одном доме, и в одном подъезде, так получилось, что отец Влада и муж тети Вали – дядя Миша работали на одном заводе, и им почти одновременно дали по двухкомнатной квартире в новой, только что выстроенной панельной «девятиэтажке».

Тетя Валя первая родила сына, и когда ее Глебке исполнился год, у мамы на свет появился он. И все уже наперебой гадали, кто из сестер первой родит второго ребенка. Вот так гладко, ровно, и вполне счастливо все начиналось. Живя в одном подъезде, сестры постоянно бегали, друг к другу в гости, вместе гуляли с колясками на детской площадке, и часто две семьи вместе ужинали- то на третьем этаже – у Стрельцовых, то на пятом – у Соколовых.

Влад с Глебом на пару росли, сначала ковыряясь в одной песочнице, потом меняясь друг с другом новыми велосипедами, а чуть позже пропадая на дворовом скейтпарке, соревнуясь, кто более лихо и красиво сделает пируэт в воздухе, красуясь перед соседкой Лизой, которой оба одновременно увлеклись. Лиза по очереди ходила с ними на свидания, и с удовольствием слушала стихи Есенина в исполнении Влада, и творчество Высоцкого, которого громко декламировал под цветущей, раскидистой черемухой Глеб.

А из окон третьего этажа, опершись руками о подоконник и вдыхая вечернюю свежесть, улыбаясь, смотрела на своего тринадцатилетнего сына тетя Валя, повторяя за ним последние строки: «Но что- то кони мне попались привередливые…».

Глеб, как и Влад, были единственными детьми у своих родителей. Мать Влада два раза беременела, но каждый раз у нее случался выкидыш, врачи не моги найти причину, ведь она по анализам и исследованиям оказывалась совершенно здоровой. В конец концов Марьяна решила, что пусть будет, как Бог даст.

А тебя Валя больше не захотела иметь детей, к моменту, когда Глебу исполнилось одиннадцать, ее отношения с дядей Мишей стали портиться, не редко он приходил домой навеселе, и от него пахло чужими женскими духами. Но они еще пару лет скрывали все от Глеба, стараясь жить вместе ради сына, хотя их брак давно трещал по швам.

И вот, в тот самый вечер, когда Глеб читал Лизе стихи Высоцкого под черемухой, и разразился скандал, который позже привел к разрушительным последствиям.

Влад помнил, как мама сидела, обняв сестренку, и ее домашний халат вымок от слез, тети Вали, а та все плакали и плакала. Глеб пришел к ним, он бледный и напуганный сидел на кухне и все спрашивал: «Дядя Леша, почему отец ушел?».