– Я не могу есть, – глядя в глаза следователю, сказала она, игнорируя вопрос, на который отвечала сотни раз, – вы понимаете, какие могут быть последствия?

– Вас не кормят? – вопрос звучал риторически.

– Кормят, – кивнула Вера, – как всех. Но, как видите, результат плачевный. Мне нужен врач.

– Который будет вас кормить? – издевательски поинтересовался следователь.

– Если вы собираетесь продолжать в том же духе, не боитесь, что я не дотяну до суда? – с грустью отозвалась она. – Я не ною, мне, действительно, плохо. Я не ем и почти не пью.

– Это ваши проблемы. Вы получаете еду и воду наравне с остальными. У вас нет привилегий.

– Вам до меня, естественно, нет дела, у вас очень специфическое отношение к заключенным, но вынуждена напомнить: у меня гражданство другой страны! – Вера ринулась в бой. – Моим состоянием интересуются и продолжают интересоваться. Видите ли, я живу в маленькой стране, в которой ежедневно выходят несколько газет и их нужно заполнять. Не сомневайтесь: моя история получит широкую огласку, если еще не получила. Как будет выглядеть ваша судебная система, если до суда вы «наградите» меня серьезными проблемами со здоровьем? Я ведь не собираюсь ничего скрывать.

– Очень неразумно с вашей стороны запугивать нас, – ей удалось в считанные минуты вывести его из себя, и он отметил, что, защищаясь, она испытывает прилив сил. Ничего, как только поймет, что тратит силы впустую, сдуется, как воздушный шарик, и, взяв себя в руки, он холодно проговорил: – Мне кажется, вы до сих пор не поняли: вы совершили преступление в этой стране и понесете наказание здесь в соответствии с местными законами, на которые не может и не имеет права влиять ни ваше консульство, ни тем более ваша пресса. Вам ясно?

– Есть еще организации защиты прав человека! – напомнила Вера.

– Вы думаете, нам есть до них дело? – усмехнулся он и, посмотрев ей в глаза, добавил: – Преступление, в котором вы обвиняетесь, в любой стране мира карается соответственно.

– Смертной казнью? Пожизненным заключением? Где??? – ее голос резко упал.

– В Таиланде, Лаосе, Сингапуре, Китае… Продолжать?

– Послушайте… – Вера вздохнула, – речь не об этом. Не забывайте, что мою вину необходимо доказать. Вы не имеете права так со мной обращаться! Если меня осудят… В любом случае, даже осужденный имеет права на медицинскую помощь, или я ошибаюсь?

– В вашем случае в этом нет необходимости. Вы избалованны, подавлены. Может, пригласить к вам психолога? – он откровенно издевался.

– Ладно, – Вера смотрела в холодные змеиные глаза, – в ближайшее время со мной что-то случится, и вы будете отвечать за мое здоровье перед своим начальством. И не говорите, что им нет дела, – она поспешила опередить его. – До меня, разумеется, нет, а вот скандалу с доказательствами ваших изуверств они вряд ли обрадуются. Так и вижу заголовки газет: «подозреваемая искалечена во вьетнамской тюрьме», или «ее невиновность доказана, но она покидает тюрьму инвалидом…» Какая прелесть! Ваше имя я не забуду, память вы мне не отшибете, уважаемый!

– Хватит! – он ударил рукой по столу. – У вас еще хватает наглости играть роль жертвы! У наркокурьера, провозившей героин черт знает в какой раз!

– Я не наркокурьер! – сердце бешено колотилось. – Меня подставили!

– Вас взяли с поличным! 960 грамм! – следователь, не мигая, смотрел на нее. – Если расскажите правду, значительно улучшите свое положение. Откуда у вас наркотик? С кем вы работаете?

– Меня подставили! – с отчаянием в голосе произнесла она. – Я ни разу не видела героин до…

– Кто вас подставил? – устало спросил он. – Кого подозреваете, какие факты готовы предъявить?