– Генрих, ты объясни ребятам, что сейчас мы будем знакомиться с хозяином двора, и пусть они не нервничают, как девки на выданье, а стоят спокойно, когда к ним подойдёт Блад. И запомните, он очень не любит трусов и сразу их чувствует, хорошо?

Ефрейтор и сам был не в восторге от моего предложения, но видя смир- но стоявшую собаку в надёжно закрытом вольере, храбро перевёл мои слова и что-то ещё добавил от себя, отчего вся команда вздохнула совсем свободно.

– Блад, дружок, выходи уже знакомиться!

Услышав мои слова, Генрих непроизвольно икнул и, бочком-бочком, сразу встал ближе ко мне, а пёс, толкнув головой дверь вольера, не спеша подошёл к нам и присев на задние лапы, стал с интересом разглядывать гостей, смешно наклоняя свою голову то к правому плечу, то к левому. Пересмотрев таким образом всю компанию, он подошёл к Курту и уселся у его ног.

– А почему он сел около Курта? – удивлённо спросил шёпотом Генрих, не понимая, почему именно на этого парня пал выбор моей собаки.

– Это он мне показывает, кого он начнёт жрать первым! Но если ты что-то имеешь против, то можешь поменяться с Куртом местами! Я не возражаю! – так же шёпотом ответил я парню.

– Ну, нет уж! Пускай жрёт Курта!

– Блад! Ко мне! Это свои! Не трогать! Они не вкусные! Так себе, как консервы из сайгака – не прожуёшь! Даже не полуфабрикаты! Ну, а вы что стоите? Проходите в дом, а мне ещё надо машину в гараж поставить и искупить вину перед Бладом за своё долгое отсутствие.

Поставив машину в гараж и закрыв въездные ворота, мы затеяли с моим очень большим другом дружескую борьбу, которая всегда доставляла нам обоим большую радость, а если быть точнее, то радость получал только один Блад. Бороться с вёртким телёнком, который любил положить свои лапы на ваши плечи и повалить вас на землю – удовольствие маленькое, но необходимое!

Наконец-то я дома!

Наш мордастый котяра, шотландской национальности по кличке Барон, лежал как всегда на своём любимом месте, которым служила ему лестничная площадка лестницы, шедшая на второй этаж дома. Отсюда ему удобно было наблюдать за тем, что делается в доме, что принесли вкусного из магазина в холодильник, и, главное, следить за миской Блада у его вольера – отошёл ли пёс от неё или ещё нет. И если собаки небыло рядом с ней, кот стрелой летел на второй этаж, прыгал на яблоневую ветку, которая нависала над перилами балкона, бегом спускался по стволу дерева на землю и пулей нёсся к миске.

И ведь этот паршивец проделывал такое даже тогда, когда он не был голоден. Вот такое он у нас габдо! Этот крупный кот дымчатого цвета, с противным громким голосом, с вечно сердитой и нахальной мордой, был до ужаса вредным, злопамятным и мстительным. Он не позволял ни кому себя гладить и тем более брать на руки, и если вдруг кто-то позволял себе такие вольности, то всегда слышалось протяжное недовольно-хриплое мяуканье, громкое шипение рассерженного кота и сразу звучный вскрик «Ай!» или «Вот зараза!» прозвучавшие от неожиданного удара когтистой лапы. А если кот за это получал сразу по шеям, то обязательно старался своему обидчику отомстить не сегодня, так при следующей встрече, неожиданно выскакивая из засады и глубоко кусая его ногу так, что раны заживали неделями.

Он и на меня такими глазами смотрит, будто это я нахально живу у него дома и на его взгляд, очень здесь загостился, и не пора бы мне уже иметь совесть и подумать, куда бы съехать подальше. И только с Бладом он лапы не распускал и старался меньше попадаться ему на глаза. А уж если пути-дорожки у них встречались, то он что-то там чуть слышно блеял тонким голоском, отвернув в сторону голову, и после ухода своего врага, метил, паразит, свою территорию очень тщательно.