– Что ты говоришь?! Корова у него опоросится, вот, прости господи, турок! – возмутившись, всплеснула она руками, – это же всем понятно, корова не поросится, а ко-тит-ся! – и замолчала, обдумывая, что же она сказала. Плюнула и пошла проверять, как коптятся куры.

Посмеявшись про себя над промахом тёщи в её неудавшейся вербовке зятя в «нового крестьянина», я отправился делать то, в чём разбирался гораздо лучше, чем принимать окот у коровы. Давно у меня было желание очистить пустующий соседский участок, брошенный и заросший крапивой и частоколом чернослива, который не давал нормально жить и дышать трём прекрасным яблоням. Но мало вырубить, нужно было вырубить так, чтобы не осталось пеньков на участке, а это, поверьте, очень трудно. В шесть-семь метров высотой срубленный ствол с листвой на самой макушке надо ещё протащить по зарослям тёрна и крапивы. В общем – мама не горюй! И если бы не гуцульский топор на длинном топорище, купленный по случаю, то спина бы точно треснула. Но и с наточенным топором, закалённым в масле и доведённым лезвием до остроты бритвы, я смог вырубить эти дебри только наполовину. За однообразной работой как-то незаметно пролетел день, и пришла пора собираться домой.

Приняв душ, я с удивлением увидел, что багажник машины открыт и там стоит громадная сумка, уже явно чем-то наполненная под завязку, рядом стояла большая кастрюля с привязанной к её ручкам крышкой, чтоб не тарахтела в дороге. Блестела на солнце связка начищенных шампуров и выглядывала пузатая авоська с первыми яблоками белого налива.

– Мама, ну что Вы опять мне так много всего положили?! Жена только через неделю приезжает, а за это время половина продуктов пропадёт.

– Не пропадёт! А если и пропадёт что, то выкинешь! Это я говорю о петрушке и разной зелени с огорода, и о яблоках. А положила всего по чуть-чуть: куры копчёные, твоих любимых пресных лепёшек напекла стопку, банку самогона на зиму – уж больно хороший получился, шматок сала солёного и немного копчёного, кусок свежей свинины, пирожки детям напекла с ливером, в кастрюле мясо маринуется на шашлыки – может быть, наши раньше приедут, так вы вечерком шашлыками побалуетесь у костра. Тебе огурцы бочковые с погреба положить? – с улыбкой спросила она.

Знает ведь, что это деликатес для меня, но спрашивает больше для своего удовольствия.

– Вы ещё спрашиваете, обязательно положите!

Сходив в погреб, мать принесла полный пакет ядрёных огурцов и бидончик бочковых помидоров, резких и очень вкусных. Всё принесённое она опять стала укладывать и перекладывать, чтобы в дороге не перевернулось и не растряслось, при этом не забывая говорить:

– Сильно устал, небось, ведь целый день топором махал, да таскал срубленное, вон, целый штабель дров накидал – на месяц топить хватит.

– Пусть подсохнет немного, я потом что попилю, что порубаю, мелочь на растопку пойдёт, что на подвязку помидоров пригодится, – с крестьянской рассудительностью поддерживаю я разговор с ней, зная, что она любит, когда я затрагиваю тему о хуторской жизни.

– Вроде бы всё уложила. Пойдём в избу да перекусим на дорожку, а то дома, небось, пустой холодильник, один чай да бутерброды с колбасой, – тёща легонько подтолкнула меня в спину.

Мать времени зря не теряла, и пока я занимался вырубкой в брошенном саду, под негласным присмотром бдительного Марфушкиного ока, она уже успела приготовить ароматный суп с домашней лапшой и куриными потрошками.

Хорошая она хозяйка и умелая, ей бы в столичном ресторане шеф-поваром быть, что ни приготовит – пальчики оближешь. И я никогда от неё не слышал, чтобы она сказала, что она всё умеет или готовит лучше кого-нибудь другого, а если ещё узнает какой-нибудь новый кулинарный рецепт, то будет ходить как сама не своя, пока не приготовит его как надо. И дочку свою вырастила и воспитала такой же умелой хозяйкой и матерью. И бабушкой. Я никак не могу привыкнуть к мысли, что она у меня уже стала так быстро бабушкой. Вроде бы вчера ещё бегала после занятий в институте на какие-то курсы, а сейчас уже бабушка с двумя внуками.