Юноша вложил письмо в конверт, но что делать с воском – понятия не имел. Тут он услышал покашливание – Ни забралась на стул, уперла руки в бока и наблюдала за его действиями.

Контролирует, чтобы я ничего не стащил.

Стало обидно – он же не воришка, а вполне честный человек. Наконец Велик разобрался, как налить воск и поставить печать. Ни быстро заперла дверь, провела его до чердака, забрала свой трофей и с хихиканьем убежала.

Едва Велик прилег, как тут же провалился в глубокий сон.

На рассвете он проснулся в хорошем настроении – предвкушение скорого заработка и гордость за то, что он сам нашел работу, теплыми волнами перекатывались по телу. Вспоминать о подделке письма и расставании с флягой не хотелось. Велик тихо собрал вещи, взял рекомендательное письмо и отправился к Ансгару еще до того, как в таверне Ману Ортиса закипела жизнь.

Таверна «Приют человека» разительно отличалась от заведения мастера Ортиса – трехэтажный просторный дом из красных кирпичей, черепичная кровля, большие, почти до пола, окна, массивная деревянная, с металлическими нашивками, дверь.

Велик остановился перед таверной, не решаясь войти. Тревога плотным коконом оплетала: ноги похолодели, а в груди разгорелся пожар.

Может, я ошибся? Может, зря ушел от мастера Ортиса?

Но назад пути не было: наверняка его отсутствие уже заметили.

Велик собрался с духом и толкнул дверь. В широком холле с бордовыми обоями его встретил парень, почти мальчишка, с темными кругами под покрасневшими глазами. Он проводил Велика на кухню, где завтракал Ансгар, попрощался с ним и ушел отдыхать. Как потом сказал Ансгар, Кири, мальчик-сирота, дежурил этой ночью за стойкой.

Велик протянул письмо и осмотрелся. Кухня в таверне Ансгара площадью была метров двадцать, а то и тридцать. У низкой плиты хозяйничали три женщины-домовушки. Велик смотрел на них и чувствовал себя крайне паршиво. Он вспомнил предприимчивую, но добродушную Ни, служившую у мастера Ортиса, и сердце Велика холодной змейкой оплела совесть.

Ансгар внимательно осмотрел печать, чуть на зуб ее не попробовал, открыл письмо, прочитал и удовлетворенно хмыкнул.

– Отлично, Велиамин, отлично. Идемте, я вашу комнату, так сказать, покажу, а потом к делу приступим.

Велик на мгновение встретился взглядом с домовушкой и приветливо махнул ей. Ансгар кашлянул, привлекая внимание.

– Ты же человек, а они… – Лицо Ансгара искривила гримаса презрения. Велик выдавил понимающую улыбку и поплелся вслед за новым хозяином.

Ансгар привел его на третий этаж, сказал, что жить Велик будет в одной комнатенке с Кири. Затем показал номера для гостей и свой кабинет, расположенные на втором этаже, и столовую с библиотекой – на первом. В каждой комнате они встречали работников: или людей, или домовиков. Представителей других рас среди прислуги не было, как и среди постояльцев, – хозяин с особой гордостью отметил этот факт.

Как Ансгар и сказал при знакомстве, Велик должен был принимать гостей, выполнять их поручения, вести книги учета. Ничего необычного. Ансгар даже не заставлял его дежурить по ночам – этим занимались Кири и Виза́р, приходящий работник.

За неделю Велик лишь раз вышел на улицу – Ансгар отправил его с запиской к портному. На обратном пути, подходя к таверне, он услышал крики. Дверь с грохотом открылась, и в него врезалась рыжая девица. На секунду Велику показалось, что у нее желтые глаза. Вот совсем желтые. Не бледно-карие, не желто-зеленые, а ярко-желтые, такие, каким бывает солнечный свет или самая серединка огня. Девица вскинула бровь и воскликнула:

– Ты! Отку…

Договорить она не успела, так как дверь таверны снова открылась, и на улицу выскочил Линда́р – высокий, грузный охранник.