. Так оно и было на протяжении последующих двух с лишним тысяч лет. Но сегодня ситуация изменилась.

Судя по написанному Амбедкаром, он надеялся, что демократия поможет разрушить кастовую систему. Этого не случилось – во всяком случае, не так, как он рассчитывал. Ритуальные и экономические корни каст действительно обрублены, но сами касты по-прежнему живы и действуют в качестве основания для политической идентичности. Несомненно, этот юрист из числа неприкасаемых пришел бы в ужас от воровства и едва прикрытой мафиозности власти, к которым, по сути дела, сводится политика низших каст на большей части территории Индии, особенно в густонаселенных и наиболее отсталых штатах Северной Индии. Он был бы разочарован и при виде того, как многие партии низших каст стремятся не к уничтожению кастовой системы, а лишь к улучшению своих позиций относительно других каст, добиваясь увеличения своей квоты на места в системе управления, возведения дополнительных памятников своим лидерам, богам и символам. Многие рассчитывали, что в качестве объекта политической лояльности каста уступит место классу, но этого не произошло. Как гласит популярная в Индии шутка: «In India you do not cast a vote, you vote your caste»[13].

Тем не менее влияние касты на выбор профессии и деятельности постепенно ослаблялось. Городские и даже сельские индийцы больше не обязаны выполнять наследственные функции, хотя многим приходится идти на это в силу необходимости. Например, выходцев из высшей касты браминов можно найти среди торговцев кожей, хотя прежде это занятие было для них табу, и в то же время есть далиты, готовящие пищу для людей других каст, что недавно было просто немыслимо. Все больше заключается межкастовых браков, хотя они еще крайне редки в деревнях, где до сих пор проживает более двух третей индийцев. Надежды Амбедкара на освобождение Индии от кастовой системы не сбылись. Но хочется верить, что история на его стороне.

Пожалуй, самую густую тень отбрасывает на современную Индию фигура Джавахарлала Неру, наследие которого разделяет людей в не меньшей степени, чем наследие Ганди или Амбедкара, но который сыграл куда более значительную роль в формировании современного индийского государства, демократии и гражданского общества. Неру был премьер-министром в 1947–1964 гг., и ни один индийский лидер не может похвастаться сопоставимым политическим долголетием, не считая его собственной дочери Индиры Ганди, возглавлявшей правительство четырнадцать лет.

К Неру восходит ряд наиболее очевидных и поразительных противоречий современной Индии. Будучи искренним приверженцем того, что принято называть «современностью» или «модерном» [modernity], Неру стал основателем династии Неру – Ганди[14], ставшей в Индии чем-то вроде королевской семьи. Джавахарлала можно считать вторым представителем династии, потому что его отец Мотилал Неру являлся председателем партии Индийский национальный конгресс и одним из первых членов этой организации, созданной в 1885 г.

После убийства Ганди Неру стал ярым националистом. При этом он говорил о себе как о «последнем английском правителе Индии», что было шуткой лишь отчасти. Учившийся в Харроу, одной из самых изысканных закрытых школ Британии, и в Кембриджском университете, а затем получивший право на адвокатуру в Лондоне, Неру, как и его отец, был типичным представителем англизированных юристов, задававших тон в Индийском национальном конгрессе, пока Ганди не переодел партию в домотканый хлопок. Во время учебы в Кембридже Неру отправился на каникулы в Париж и написал своему отцу о постановке шекспировской драмы на французском: «Похоже, актеры не знали точно, что играют – фарс или трагедию!»