В письме Неру Ганди заявлял: «Я убежден, что если Индии, а через нее и всему миру, суждено достичь истинной свободы, то рано или поздно придется признать тот факт, что люди должны жить в деревнях, а не в городах, в хижинах, а не во дворцах. Десятки миллионов людей никогда не смогут жить в мире друг с другом, живя в городах и дворцах. Им не останется ничего, кроме как прибегнуть к лжи и насилию»[7]. В книге «Самоуправление для Индии» («Hind Swaraj»), самой значительной и, пожалуй, самой цитируемой из всех его книг, Ганди пишет: «Избавьте его [жителя деревни] от хронической бедности и неграмотности, и вы получите превосходный образец того, каким должен быть культурный, развитый и свободный гражданин… Следовать правилам морали значит добиться власти над своим умом и страстями. Поступая таким образом, мы познаем себя. Если это определение верно, тогда Индии, как показали многие авторы, нечему учиться у кого бы то ни было».

Этот элемент гордыни по поводу национальной культуры, который был характерен для Ганди, и его глубокое презрение к модернизму следует рассматривать с учетом исторического контекста, как эффективный тактический выпад в ответ на частые оскорбления колонизаторов в адрес «невежественной Индии», а также как способ повышения самооценки народных масс. Ганди был блестяще подготовлен к этой игре. Родившийся в Гуджарате, штате на западе Индии, в 1890-х годах Ганди получил в Лондоне диплом юриста. Еще до возвращения в Индию в 1913 г. он успел завоевать известность в мире, находясь в Южной Африке, где он выступил против расистского паспортного режима и был заключен в тюрьму. Именно в Южной Африке он разработал стратегию ненасильственного гражданского неповиновения, которую потом с таким блеском использовал в Индии.

Философия Ганди не сводится к тактике мобилизации масс на борьбу за свободу. Это учение о том, как должно быть организовано общество и как должны жить люди. Оно продолжает оказывать влияние на осознанные и неосознанные помыслы значительной части индийской интеллигенции. Можно привести вечный пример: без учета влияния Ганди на экономический менталитет трудно объяснить, почему Индия столь жестко ограничила возможности для роста своей текстильной промышленности и не дала ей достигнуть масштабов, более соответствующих ее потенциалу. Как известно любому специалисту по истории экономики, текстильное производство сыграло ключевую роль в индустриализации большинства обществ, от Британии в XVIII в. до Китая в XXI в. Наследие Ганди можно видеть и в структуре пошлин, благоприятных для хлопка и невыгодных для синтетических волокон[8] (хотя экспортный спрос предъявляется в основном на синтетику), и в регулировании, отбивающем у текстильных компаний стимулы для роста сверх уровня кустарной мастерской, т. е. наказывающем за коммерческий успех и поощряющем неудачников.

Некоторые виды регулирования были ослаблены после 1991 г., когда Индия изменила курс экономической политики. И многие из тех, кто сегодня изо всех сил сопротивляется дальнейшему ослаблению регулирования, делают это не из верности идеям Ганди, а как представители финансовых кругов, которым выгодно сложившееся положение. Но конкурентам Индии, и прежде всего Китаю, чей экспорт в 2005 г. вчетверо превысил текстильный экспорт Индии и обеспечил вчетверо больше рабочих мест, не приходится воевать с идейным наследием деятеля, который во многих отношениях является современным святым. Невозможно удержаться от искушения процитировать чрезвычайно популярное замечание индийского борца за свободу Сароджини Найду, которая однажды сказала о Махатме: «Удерживание последователей Ганди в бедности дорого нам обходится». И этот счетчик все еще тикает. При всем при том, как я покажу далее в этой книге, Индии было бы неплохо заново открыть для себя важнейшие идеи Ганди, касающиеся заботы об окружающей среде.