– Вы подлецы, раз пятьдесят человек нападаете на одного! Вы – не мужчины!

Из толпы ковбоев послышались восклицания:

– Ты смеешь говорить это?.. Мы тебе покажем… Ты смеешь нас обзывать подлецами… У меня было пять дуэлей… У меня десять… Я убил семь человек!

Теперь они уже не хватались прямо за револьверы, не убивали без рассуждения, но вступали в переговоры.

Бессребреник между тем настолько окреп, что смог уже приподняться, и, не опуская дула пистолета, отвечал:

– Хвастуны!.. Лгуны!..

Джон-индеец, к которому тоже вернулась жизнь, гримасничал, как обезьяна, и беспрестанно чихал.

Он с трудом приподнялся на одно колено и поднял один из револьверов

Возглас Бессребреника вызвал новый взрыв ругательств у ковбоев.

– Попробуй-ка помериться силой со мной!..

– И со мной!..

– Нет, со мной первым.

Каждый готов был сейчас же вступить в драку.

– С удовольствием, – отвечал Бессребреник. – У меня на родине говорят: «На то и щука в море…»

– Плевать нам на твою родину…

– Напрасно!.. Серому Медведю не поздоровилось.

– Ты француз?

– Может быть… во всяком случае, я тот, кто всех вас вызывает на дуэль.

– Всех?..

– Да!

– Нас пятьдесят человек.

– Пятьдесят два.

– И ты будешь драться?

– Да, и надеюсь перебить вас всех, по крайней мере изувечить-то уж точно.

– У тебя словно не одна голова на плечах.

– Одна, да только ничего не боится.

– Кто же ты?

– Я – Бессребреник…

– Тот самый, что хочет обойти вокруг света без гроша в кармане?

– По крайней мере, пройти столько километров, метров и сантиметров.

– Прежде тебе придется потягаться с нами.

– Потягаюсь.

– Когда?

– После того как пообедаю и мы установим условия дуэли.

Эти возгласы сыпались со стороны ковбоев. То один, то другой задавал вопросы Бессребренику, и он совершенно спокойно отвечал каждому.

Опасность быть убитым была до поры до времени устранена, но это лишь отсрочка, передышка на пути к смерти. Безрассудный Бессребреник сам предложил дуэль с пятьюдесятью молодцами, не знавшими ничего святого, не дорожившими даже собственной жизнью и прекрасно владевшими оружием.

А он, казалось, рассматривал эту дуэль всего лишь как шутку.

Он заткнул за пояс револьверы, данные ему миссис Клавдией, и, предлагая ей руку с изяществом светского кавалера, спросил:

– Вы позволите мне проводить вас домой? А ты, Джон, ступай за нами… Найдется бутылка виски, чтобы заставить тебя забыть все волнения.

Индеец поправил орлиное перо в сине-черной гриве и, вытянув шею жестом индийского петуха, флегматично зашагал за своим покровителем.

Ковбои следовали на близком расстоянии, сбившись в кучу, удивленные этой развязкой, завершившей так неожиданно столкновение, и сбитые с толку необычайной самоуверенностью Бессребреника. Решившись не отступать, они недоумевали, каковы будут условия этой неслыханной дуэли.

Бессребреник, простившись с миссис Клавдией у дверей ее дома, поспешил на телеграф и отправил в «Нью-Йор геральд» следующую телеграмму, произведшую в тот же вечер необычайный эффект:

«Меня повесили вместе со старым индейцем… Миссис Клавдия Остин пулей из револьвера оборвала веревку, на которой мы висели… Мне предстоит пятьдесят две дуэли с пятьюдесятью двумя ковбоями… Надеюсь справиться.

Прошу выслать мне по телеграфу ордер на получение пяти шиллингов за эти пять строк, так как я голоден, как никогда.

Бессребреник».

В это же время миссис Клавдия обдумывала ответ, который ей предстояло дать серебряному королю. Она стала искать в кармане телеграмму, поданную ей в столь роковую минуту, и, не находя ее, решила: «Должно быть, я ее куда-нибудь заложила».

Миссис Клавдия в это мгновение была далека от мысли, что такое, по-видимому, незначительное обстоятельство повлечет за собой ужасные последствия, благодаря которым она сделается героиней страшной драмы и ей каждую минуту будет грозить потеря чести и жизни.