Завожу руку за пояс ее штанов, трогаю через белье.

- А-а-а.

- Ты мокрая, - шепчу. – Да тут потоп, даже Ной не спасет.

Мой голос возвращает девчонку с орбиты на Землю. Она распахивает глаза, смотрит затуманенным взглядом, а зрачки – самые настоящие черные дыры. Я прямо слышу, как жужжат шестеренки в ее голове, как пробиваются сомнения. Почему бабы такие? Почему так сложно признать простой факт: она хочет, чтобы я ее поимел? Всем легче жилось бы.

Вот стадия отрицания началась, скоро гнев накроет. Уже – зеленое пламя вспыхивает и обжигает. Она пихает меня, но не тут-то было. Почти не двигаюсь, не намерен играть в детский сад. Смотрю прямо, впиваюсь пальцами в упругий зад. Толчок, и она закатывает глаза.

- Это ты сделала, - намекаю на каменный стояк.

Мажорка кусает губу: просто чтобы сдержать стон, готова проткнуть ее зубами. Сучка. Замахивается резко, но от меня подобные выпады не скроешь. Перехватываю ладонь у лица. Девчонка дышит яростно, смотрит так же, пытается ударить второй. Я крест на крест сжимаю ее запястья и завожу руки наверх. Наклоняюсь ближе до невыносимого медленно.

- Только попробуй, - сквозь зубы шипит.

- Попробую, даже не сомневайся.

Она вертит головой в разные стороны, уворачивается, а мне смешно. Ну дура же. Маленькая, вредная и… да, чертовски сексуальная дура. Кусает меня, когда я неизбежно целую ее. Не остаюсь в долгу, кусаю в ответ, а она набрасывается, хватает за шею. Когда подкидываю, скрещивает ноги за спиной. Пальцы везде – ее, мои – в волосах, на плечах и груди.

Целуемся ошалело, я весь пропитался гребаным бабл-гамом. Пах разрывается. 

Торможу так же резко, как все это начал. Стоп. Бросаю мажорку, та слегка шатается на ногах. Я отступаю на два шага и запускаю руку в волосы. Сука, это сильно. Еще бы секунда, и обратного пути не было.

Цыган. Алина. Майя. Бабки. Женя. Блть.

Вдох-выдох.

Мила запрокинула голову назад и глубоко дышит, глядя в потолок с подтеками. Ловлю себя на том, что любуюсь покусанным ртом принцессы.

- Скажи после этого, что я тебе не нравлюсь, - говорю, углядев в треснутом зеркале красные царапины на спине.

Говорю, чтобы говорить хоть что-то, иначе мысли начинают снова работать не в ту сторону. 

- Ты мне противен, - не отрывая взгляда от выдуманного космоса, произносит ровным тоном.

Поверил бы, если не чувствовал вибрации от ее возбужденного тела, потому что звучит убедительно. Но когда наконец смотрит, глаза сдают с потрохами. Я ухмыляюсь.

- Не пизди. 

Цыганова как-то резко включается в происходящее. Раз, и вылетает за дверь, а я хватаю толстовку и несусь за ней следом. Чувствую себя Хитрым койотом, который гонится за Дорожным бегуном. Тупой мультик, тупая девчонка, чем я вообще думал, когда полез к ней?

- Подожди, - останавливаю за плечо в коридоре, - я тебя провожу.

Сопротивляется, но бесполезно, я упорно тяну ее в сторону, чтобы вывести через черный ход. А на улице чертовски холодно, правда, холод даже на руку: приводит в чувства, тушит пламя. Мажорка выглядит уже не так воинственно, не смотрит на меня, сникает. Я молча иду за ней, когда поворачивает за угол, иду следом в соседний двор. Удивляюсь тачке, но вопросов не задаю. Как и по поводу того, что вообще в клубе забыла. Не сейчас, все потом.

Цыганова прыгает через лужу, которая едва хватилась тонкой коркой льда, оборачивается и выставляет руку вперед, будто обороняется. Да я и не собирался бежать дальше за ней.

- Слушай, то, что было в комнате… там… этого всего между нами не было, хорошо? – просит почти по-человечески. – Так будет лучше для всех.

Глупая. Я улыбаюсь тому, как маленькая королева разрулила все по-своему. Не пойдет. Будем играть по моим правилам.