Оно кратно сильнее, чем страх предстоящей встречи с отчимом.

Амир перехватывает мой откровенно заинтересованный взгляд. Улыбается. Его глаза немного темнеют: «Идём, потанцуем, немного проветришься».

Устроившись среди пар, медленно двигающихся в танце под восьмую сонату Бетховена для фортепиано, начали танцевать.

Сладкая, жестокая пытка. С каждым поворотом в танце она касается его грудью, – сущее испытание на прочность для здорового, взрослого мужчины.

Не выдержав, стиснул её талию, придвинув к себе ближе, чем позволяет этикет. Прикоснулся носом к макушке, вдохнул цветочный аромат светлых волос, собранных в высокую причёску. Провёл ладонью по спине, там, где вырез платья оголяет белую кожу, наслаждаясь её ответной дрожью.

«Блять!» – выругался про себя, мысленно напоминая, почему не стоит продолжать.

Услышал тихое, прерывистое: «Пожалуйста, пойдём присядем. Голова кружится».

– Пожалуйста, Амир. – Напомнил он.

– Пожалуйста, Амир!

Только она так произносит его имя.

Так, что эрекция рвёт на лоскуты его нижнее бельё, грозя порвать и брюки. Острое, болезненное, запретное желание. Нас всегда тянет туда, куда нельзя.

– Он здесь. – Вдруг прошептала она, остановившись.

Его спутница вмиг переменилась. Побледнела, тело стало каменным, из глаз исчез недавний огонь, уступив место бесконечному страху.

Проследив за её взглядом, Амир увидел Глеба.

Крупный мужчина среднего роста, бычья шея, короткая стрижка, седые виски. Пренебрежительный, высокомерный взгляд, широкий, чуть приплюснутый нос, полные губы. Тёмно-серый костюм и синяя рубашка, бриллиантовые запонки, начищенные до блеска ботинки. Позади топчутся аж трое телохранителей.

За несколько лет, что мы не виделись, ничего не изменилось.

Чувствую, как земля качается и уходит из-под ног. Мои демоны, запертые на дне души, скребут когтями, ломают прутья клетки самообладания, пытаясь вырваться наружу.

Амир, заметив, как меня потряхивает, властно потребовал:

– Дыши, Злата.

Делаю вдох. Не могу оторвать глаз от своего мучителя. Он тоже увидел меня. Схлестнулись взглядами через зал. Мой – полный отчаяния, ужаса и страха, и его – полный превосходства, ярости и злобы.

Глеб Айдаров никогда не смирится с тем, что его падчерица, его любимая игрушка посмела сбежать, оставив его в дураках.

Кровь шумит в ушах. Не слышу, как Амир произносит:

– Посмотри на меня.

Неожиданно он берёт меня за плечи и разворачивает к себе. Склоняется и целует в губы, переместив ладонь на талию.

Поцелуй без обещания и какого-либо сексуального подтекста, просто требование подчиниться и довериться.

Жёсткая щетина будто иглами колет подбородок, но губы его мягкие и тёплые. Горячо! Даже немного больно. Чуть прикусывает нижнюю губу, будто это вкусное лакомство!

Жадничает. Тянет за неё зубами, провоцируя странные спазмы в моём теле. Похоже на аттракцион «Американские горки», тот момент, когда тележка падает в пропасть с огромной высоты… уууух!!

Спустя несколько секунд Амир так же внезапно отстраняется, придерживая меня, чтобы не упала. Что вполне могло бы произойти, учитывая моё состояние.

Смотрю только на него, беспомощно хлопая ресницами, вспоминая, как дышать. Никого другого не существует.

– Успокоилась? – Гипнотизирует меня серебром своих магических глаз. – Последний раз повторяю – ты под защитой.

Я в астрале. Так меня не целовал никто и никогда. Не успеваю продумать ответ, как слышу позади тяжёлый грудной голос:

– Поздороваешься с родственником, золотко?

Ледяной душ. Реальность. Это слово «золотко» швыряет на пять лет назад.

«Давай же, золотко, раздевайся. Я только полюбуюсь на тебя, и всё, обещаю. Ты же не хочешь снова быть наказанной за непослушание? Думаешь, мне доставляет удовольствие бить тебя?».