Через год-полтора после нашего расставания я женился, и у меня родился сын, и он, конечно, уже лет в шесть услышал свое первое прозвище. Мы с женой были готовы к этому и как могли объяснили сыну «еврейский вопрос», успокоили его. Я старался дать сыну как можно больше в плане образования, воспитания, развития. К окончанию школы он очень прилично играл в шахматы, неплохо пел под свой собственный аккомпанемент на гитаре, имел спортивные разряды по горным лыжам и плаванию и с удовольствием, как и я, играл в баскетбол и теннис. Наступала эра электронных технологий, и сын, один из первых среди его сверстников, занялся разработкой компьютерных программ. К настоящему моменту он живет с семьей в Канаде, и мы видимся с ним довольно редко. Жена моя умерла еще до его отъезда из России. Она вообще часто болела. После ее смерти в книжном шкафу я нашел целые полки, заполненные популярной медицинской литературой типа «излечись сам». Видимо, она пыталась бороться со своими недугами и болезнями, но это проходило мимо моего внимания, да и она сама никогда не посвящала меня в свои проблемы. Она была довольна, что я вполне на уровне советских стандартов обеспечиваю семью. Она также не вникала, что для этого мне приходилось, кроме своей основной работы, брать проекты у смежников, заканчивать диссертацию и вести семинары у студентов, выезжать на прием новых объектов. Летом я снимал для жены и сына небольшую дачу в Подмосковье (тогда это не было так дорого, как сейчас). Сам я в летний отпуск вместе с коллегами и друзьями, как в былые студенческие времена, сколачивали строительную бригаду, чтобы заработать где-нибудь в малых городах и селах, ремонтируя или возводя коровники, силосные башни, укладывая земляное полотно новой дороги и т. п. Тогда многие так делали.

Жена очень поправилась после родов, потом эта полнота перешла в какую-то болезнь или, наоборот, явилась следствием какого-то хронического заболевания. Факт тот, что из-за ее веса и объема мы рано стали спать в отдельных кроватях, и ни о какой близости не было и речи, а уж тем более о тех самых пресловутых любовных играх.

Кстати, по поводу перевода. Однажды скалькированное американское выражение «заняться любовью», перешло к нам в разговорный лексикон, в кино, телевидение, часто встречается в современных романах без всякой иронии. А у меня это выражение всегда вызывало недоумение и усмешку: я просто не представлял себе, что это значит. Я знал, что можно заняться новыми расчетами, заняться ремонтом, строительством, спортом, наконец. Но заниматься любовью? Нет, это выражение казалось мне столь же глупым, сколь и вульгарным.

Когда, уже после смерти жены, я как-то поехал в дом отдыха и, познакомившись с молодой женщиной, начал с ней жить, это тоже было совсем не похоже на любовные игры. И ей, и мне было скучно и неинтересно, и связь быстро оборвалась.

Так вот, о Ниночке. Еще до того, как наш брак распался и она ушла, произошел один случай, который Ниночке показался мистическим и произвел на нее большое впечатление. На свадьбу по ее просьбе я подарил ей не обручальное, а золотое колечко с сапфиром: она сама его и выбрала. И как-то ночью, после очередной бессильной попытки с моей стороны «заняться любовью», она в ярости выскочила на балкон, сорвала с пальца кольцо и швырнула его в снег – дело было зимой. Пришла весна, март. Он начался веселым солнечным. Я возвращался с работы раньше обычного и по привычке шел опустив голову: я редко смотрел на прохожих, множество лиц мешало мне сосредоточиться. И вдруг, ступив в лужу прямо перед самым нашим подъездом, я увидел колечко. Еще минута-вторая, и его бы унес ручей, довольно стремительно вытекающий из этой самой лужи. Давно меня ничто так не радовало, как эта находка. Но когда я показал его Ниночке, уверенный, что и она будет рада обретению своего кольца, она вдруг побледнела, опустилась на диван и прошептала: «Ну все, Удав, видно, мне от тебя и впрямь никуда не деться. Плохая примета. Закольцевал ты меня окончательно. Но я сделаю еще одну попытку».