Когда она сошла с ума? Почему?

Когда последняя монетка найдена и возвращена на место, я уже собираюсь разогнуться, как вдруг замечаю, что нахожусь как раз на уровне чулана под лестницей. В таком положении его дверца кажется огромной, и даже воздух вокруг кажется холоднее. Я вижу все глазами ребенка. Различаю каждый мазок краски на деревянном полу. Воспоминание снова окутывает меня, и сердце ускоряет стук.

Я хочу открыть эту дверцу. Я не хочу ее открывать.

Задолго ли до той ночи она перестала спать?

Я стою, уставившись на дверцу чулана и глядя сквозь нее в пустоту. Почему она говорила, что я сойду с ума? Потому что сама была безумна. Это ее безумие говорило. Я почти что смеюсь над этим. Звучит это как в мультфильме доктора Сьюза[3]. Тем не менее я еще какое-то время продолжаю пялиться на дверцу. Кроме нее, я ничего не вижу, как будто в ней заключен весь мир, вся Вселенная и больше ничего на свете не существует. Господи, как я устала.

Ногу неожиданно сводит судорогой, и я выпрямляюсь, тихонько охая от боли. Когда немного отпускает, я вешаю на место куртку Хлои и отпиваю глоток своего травяного чая. И тут же в замешательстве делаю шаг назад. Жидкость в чашке холодная и подернута пленкой. Но этого не может быть. Чайник вскипел. Я это помню. Тысячи иголок и булавок втыкаются в мою онемевшую ногу, и судорога сходит на нет. Я перевожу взгляд обратно на дверцу чулана, потому что в голову мне приходит единственно возможный вывод. Чай остыл, пока я пялилась на эту дверцу. Мне казалось, прошла пара минут.

Но сколько же времени я на самом деле провела здесь?

Я допиваю третью чашку кофе, ощущая в себе до того странную смесь нервозной энергии и жалкой немощи, что даже не могу точно сказать, я ли смотрю на своих домочадцев через призму собственного дурного настроения или это они с утра ведут себя так же угрюмо, как я.

Хлоя спустилась к нам на целых пять минут, пока писк текстового сообщения не заставил ее вихрем взлететь обратно – неприятности в раю ее юности.

Весьма вяло поприветствовав нас, Уилл сидит за кухонным столом, тихо и сосредоточенно склонившись над своим альбомом, и что-то рисует. Он закрывает свой рисунок и не дает мне взглянуть.

– С тобой все хорошо, обезьянка? – Уилл не поднимает глаз. Что-то и в самом деле случилось. – Бен напугал тебя вчера?

А не было ли в школе подобных инцидентов с участием Бена? Столкнуть маленького ребенка с батута – довольно агрессивное поведение. Что, если это всего лишь звено в длинной цепочке, что, если это буллинг?

– Не задавай ему наводящих вопросов, – Роберт, вернувшись из сада, отставляет в сторону пустую кружку и тарелку из-под тоста. – Он наверняка уже обо всем забыл. – Роберт еще в халате, немного помятый после полноценного ночного сна.

В это мгновение мне хочется с ним развестись из чистой зависти. Выпив свой остывший ромашковый чай, я отправилась в кровать, но так и не смогла отключиться до тех самых пор, пока не запели птицы – только тогда я задремала на час или около того. А он тем временем мирно, как котенок, посапывал у меня под боком. В забытьи.

Я не намерена продолжать в том же духе. Мне нужно какое-то снотворное. В АСДА[4] есть аптека. Там должны продаваться таблетки «Найт-Найт».

– Нам нужно что-нибудь в супермаркете? Я съезжу, куплю торт на работу. У Джейд день рождения. – Джейд – одна из моих стажерок, милая девочка, которой пришлось тяжко потрудиться, чтобы преодолеть все выпавшие на ее долю трудности и оказаться там, где она теперь есть. Так что если уж я и впрямь решила бы купить торт лично, вместо того, чтобы попросить Розмари заняться этим, это точно был бы торт для Джейд.