– Вот видишь, Сергей Васильевич, этот парень все понял. Мы с ним поговорили по душам.

Под глазом задержанного наливался огромный фингал, видимо, неотъемлемая деталь Васиной задушевной беседы.

– Продолжайте. – Никольский вышел.

Он шел по коридору, в котором разместили его отдел. Шел сквозь крики, мат, звук глухих ударов. Сергей раскрыл дверь в свой кабинет. Здоровенный спецназовец-чекист ударил Рыбина ногой в живот. Тот сложился пополам и осел по стене, на губах его запузырилась розовая пена.

– Менты, подлюги, – с трудом выдавил он.

– А мы не менты, – ласково ответил сидящий за столом Сергея Комаров, – мы из контрразведки. Или ты здесь дашь нам показания, или мы тебя к себе заберем. Слышишь, тварь! – рявкнул полковник. И продолжал тихо: – Там мы с тобой поговорим душевно.

– Юрий Павлович, – Никольский подошел к старенькому холодильнику, вынул сумку с продуктами, – я пойду. А то устал.

– Иди, Сергей Васильевич, отдыхай. Мы здесь сами управимся.

Когда Сергей выходил, спецназовец опять достал Рыбина ногой.

«Все, – подумал Никольский, – инвалид на остаток жизни».

Он вышел из отделения, оставив за собой крики, мат, удары, злобу и бессилие. Все то, что уже много лет подряд сопутствовало его жизни. А может быть, уже просто стало ею?

Тяжелая это штука – власть над людьми. Одних она пьянит сильнее алкоголя, другим туманит мозги, как наркотик. Она делает таких семьянинов и любителей кошек бесконечно злобными и жестокими. Она дает утешение таким, как он, людям со сложившейся судьбой. Сергей раньше никогда не позволял себе бить задержанных. Один раз он отметелил вора Витьку Золотарева с кликухой Золото, когда он во время допроса плюнул ему в лицо.

Нынче многое изменилось. Разорвались те скрытые нити, соединявшие блатных и ментов. Тогда существовал некий нигде не записанный кодекс отношений, предписывающий обеим сторонам определенные правила уважения.

Сегодняшний беспредел полностью перемешал масти. Озлобил оперативников. Да и на смену бывшим московским блатным, свято чтящим воровской закон, пришли молодые отморозки, способные на все. Ну как ты будешь спокойно допрашивать молодого козла, затянутого в кожу, только что искалечившего или убившего старуху за ее копеечную пенсию!

Они, нагло развалясь в комнате опера, требовали адвоката и прокурора по надзору. Грозили убить и тебя, и жену с детьми.

Ломались такие только после того, как пару раз их голова проверяла прочность служебного сейфа. Молодые опера, насмотревшись американских боевиков, били задержанных постоянно и жестоко. Рядовые менты отнимали у них деньги, часы, вещи.

Рухнул десятилетиями заведенный порядок, неписаные моральные правила полицейских отменились. Новое время, новая, жесткая преступность диктовали адекватные методы противоборства.

Внезапное богатство, беспричинное и незаслуженное, вызывало не просто зависть, но и ненависть.

Сергей жил по средствам. На то не слишком большое жалованье, которое платили ему, чтобы он защищал от воров и бандитов новых русских.

А он не хотел их защищать. Он не видел разницы между президентом «Группы „Мост“» и криминальным авторитетом, возглавляющим солнцевскую группировку.

Он ненавидел представителей новой власти, покрывавших бандитов и воров.

Он вырос в районе Патриарших, жил в Малом Козихинском, знал всех коренных жителей, и они знали его. Он видел, как трудно стало пенсионерам, как нищенствуют врачи из районной поликлиники и учителя местных школ.

На его лестничной площадке жила журналистка Яна, вышедшая замуж за француза, врач из поликлиники и завуч школы, в которой он когда-то учился. Яна в счет не шла, она жила у мужа, поэтому самым богатым был он. И соседи постоянно стреляли у него деньги. Они завидовали тому, что Сергей постоянно получает зарплату.