– Часто сюда захаживаешь? – спрашивает Уилла.

– Что? – я слышу «засаживаешь» и понимаю, что мой мозг исказил вопрос, направив его в другое русло, страдающее от нехватки секса.

Она поджимает губы и произносит, делая упор на каждом чертовом слове:

– В этот бар? Ты часто сюда захаживаешь? Боже, даже не знаю, стало ли понятнее. Я имею в виду захаживать, по буквам «З-А…

Я закрываю глаза, молясь о терпении и о том, чтобы член перестал стоять, а затем поднимаю руку:

– Я тебя услышал. Ответ – нет.

Когда я снова открываю глаза, она ухмыляется. Мы подходим и останавливаемся перед диванами. Все занимают свои места, и Уилла внимательно наблюдает за каждым, прикидывая, куда он сядет. Как всегда, Джаспер занимает место в дальнем углу, спиной к комнате, а Бо «занимает позицию» напротив него – он всегда садится так, чтобы все видеть.

Уилла, даже не взглянув на меня, шепчет:

– Так захаживаешь ты, получается, нечасто?

– Сюда – нет, – выдавливаю я.

Она смотрит на меня из-за шелковистой завесы медных локонов:

– Само собой, нет. Это было бы грубо.

Я решаюсь ответить на ее взгляд. Поскольку моя молитва о расслаблении члена явно не будет услышана, пока ее подколки не прекратятся. Или мы флиртуем? Я уже забыл, как выглядит флирт.

– Уилла, садись.

Я указываю на единственное оставшееся место. Двухместный диванчик на другом конце низко посаженного стола. Она двигается легко, с присущей ей грацией. В ней есть что-то… волшебное. Ее смех, голос, плавность движений. И речь не о сексуальности, это какая-то притягательность, которую я не могу уловить.

Молитва, с которой я теперь буду сидеть рядом всю ночь. И жить все лето. Я рассеянно думаю, не лучше ли было бы смириться с кем-нибудь из других претендентов, которые вообще не привлекли моего внимания, даже если бы это означало терпеть их неприкрытые ухаживания в течение пары месяцев.

Как только мы усаживаемся за стол, к нам подходит наша официантка Бейли. Девушка работает здесь и администратором в больнице. Как будто в нее вложена вся сосредоточенность и драйв, что могла отдать ее семья. Янсены владеют фермой по соседству, и она – самая младшая из них. Лучшая из них. Единственная, у кого нет судимости, скорее всего.

– Я буду «Гиннесс», – говорит Уилла, к моему удивлению, заказывая густое темное пиво. И, может быть, я дурак, раз ожидал чего-то другого. Я представлял ее как чопорную городскую девчонку, которая возьмет себе какой-нибудь изысканный коктейль вроде «Секса в большом городе».

– Я буду то же самое. – Я показываю большой палец Уилле и одариваю Бейли краткой улыбкой. Бейли краснеет и опускает взгляд. Не понимаю, как, черт возьми, она здесь работает? Она молода и болезненно застенчива.

Уилла отталкивает меня локтем, а затем наклоняется ближе и шепчет мне на ухо:

– Она улыбается. Тебе стоит попробовать. Она милая.

Я смотрю на удаляющуюся Бейли и качаю головой:

– Нет. Ни за что. Бейли слишком молода. Она мне просто нравится.

Глаз Уиллы подергивается, а губы поджимаются, когда она оглядывает бар. Кажется, что она вся из себя бравада и бахвальство, но у меня такое чувство, что я только что ранил ее чувства. Не столько тем, что я сказал, сколько тем, что не сказал.

Я толкаю ее локтем в ответ:

– Ты мне тоже нравишься, Ред. Мне просто жаль Бейли. У нее дерьмовая семья, но сама она милая девушка. В городе о ней дурная слава.

Она закатывает глаза, глядя на комнату:

– Я тебе не нравлюсь. Ты меня терпишь.

Я размышляю над этим. Так вот как я к ней отношусь? Думаю, она не знает, что мне трудно отвести от нее взгляд, когда она общается с Люком, и еще труднее удержать ее образ от всплывания в моем сознании, когда я сжимаю член в кулак, принимая душ. И то, и другое я не собираюсь ей говорить, поэтому выбираю: