– Замечательно, вот пусть и займётся творчеством. Картины пусть пишет без перерыва. Глядишь за делами и отлегнёт.
Проводив доктора, женщина вернулась в комнату к сыну. Он был уже в сознании и слабый румянец на его щеках свидетельствовал о его удовлетворительном состоянии.
– Как ты сыночек?
– Маменька я совершенно обессилен, – признался Сергей. – К тому же я голоден. Хоть целую миску супа съел бы.
– Сейчас я тебя накормлю, – бросилась на кухню обрадованная женщина.
Она хорошо знала, что во время болезни кушать не хочется. А если больной испытывает голод, то он точно пошёл на поправку.
Накормив сына, женщина решила не откладывать разговора и осторожно, чтобы не навредить, поинтересовалась о его дальнейших планах.
– Я решил серьёзно заняться живописью, – заявил сын, чем очень обрадовал родительницу.
– Вот и славно, – не веря таким положительным переменам, облегчённо вздохнула Анна Прокофьевна. – Правильно сынок, жизнь не останавливается. Всё наладится. Время лечит. Станешь знаменитым художником, так все барышни по тебе сохнуть будут. Знаешь, как юные дамы падки на знаменитостей.
– Мне нет никакого дела до юных барышень, – резко оборвал мать Сергей, – пусть за бездарными поэтишками бегают. А я желаю серьёзно заниматься живописью и всё. И никто мне не помешает.
– Да, да, конечно, – затараторила Анна Прокофьевна, испугавшись, что своими наставлениями вновь ранит больное сердечко сына. – Конечно, в жизни необходимо достичь больших высот. Вон сколько у нас видных живописцев. Я верю, ты сможешь писать картины не хуже них.
– Да нужно вернуться к работе, – согласился с матерью Сергей.
– А хочешь, сынок поезжай в Никольское к дяде Андрею, – предложила Анна Прокофьевна. – Там сейчас хорошо. Лес рядом, по грибы с сёстрами станешь ходить. Речка, порыбачишь с дядькой Андреем. А какие там рассветы, а какие закаты. Век бы там жила. Это тебе не наш закопчённый заводскими трубами городишко. Там душа сама лечиться.
– А что, и вправду махнуть в Никольское, – согласился с матерью Сергей. – Там действительно такие пейзажи. Поработаю, да толстощеких сестриц давно не видел. Пойди уже невесты.
– Вот и славно, поезжай, – обрадовалась матушка. – Как вернётся отец, он тебя и свезёт в Никольское. А я брату и племянницам гостинцы соберу, передашь заодно. Сколько уже не виделись.
Избавление
Сборы были не долгими. Сергей, прихватив краски и кисти, да приготовленные матерью гостинцы, уехал Никольское к родственникам и пробыл там несколько месяцев, часть весны и почти всё лето.
В Никольском Сергея встретили очень радушно. Все были рады городскому родственнику.
В деревне Сергей неустанно трудился, помогал дядьке Андрею в поле и его супруге Марии Игнатьевне в огороде. Работал с сёстрами в саду. Но самое главное он много рисовал. Написал портреты розовощёких и не в меру упитанных сестёр, дядьки Андрея, по его настоянию, в форменном сюртуке, и его супруги сердобольной Марии Игнатьевны. Создал десятка три карандашных портретов босоногих никольских мальчишек. Но самое главное он писал потрясающие деревенские пейзажи.
Вообще сельская жизнь сильно отличается от городской. Там нет присущей городу суеты, жизнь течёт неторопливо, спокойно, размеренно. Да и взаимоотношения между селянами более простые, радушные, откровенные.
На новом месте у Сергея даже случились романтические отношения с соседской девушкой Марфой. Марфуша, как ласкова её называли сёстры Сергея, действительна была необычной. Не то чтобы неотразимой красавицей. На первый взгляд, ни чего особенного. Как все сельские девушки румяная, статная. Но было в ней что-то особенное. Душевная гармония, открытость и безграничная любовь.