Я сидел в кресле, берущем всю заботу о силе тяготения на себя, и недоумённо смотрел на Жоржа. Тот хлопотал: – Джинн, знаете ли, врачует организм сразу от многих болезней: предотвращает цингу, вымывает камни из почек, а также придаёт уверенность и позитивный настрой. – Я взял протянутый бокал, наполненный по усмотрению Жоржа, хлебнул ароматный напиток, и запахло лесом. Тёрпкая жидкость будоражила вкусовые рецепторы.

– Кроме того, здорово помогает от стресса. Знаете, коллега, – хозяин дома сел напротив, расположив между нами стеклянный столик на колёсиках, – я в восторге. Вам не только удалось открыть мир, но и сразу привлечь в него столько народу! Признаться, ожидал куда более скромных успехов.

«Сквозь голые ветки яблони смотрю на мокрое небо…» – думалось мне. Капля джинна соскользнула мне прямо на кремовую штанину, но костюм и так ожидала химчистка. Жорж раскуривал сигару.

– Но, всё же, мы ведь делали установку на серьёзный поиск ответов, а вы вместо этого нарядили и своих, и чужих в средневековое платье, да вынудили драться. Кстати, я бы предпочёл восточным сабельным стычкам работу копьём, мечом да утренней звездой. Ну, это так, на будущее.

Жорж дымил, но я почти не ощущал запаха табака – клубы дыма непринуждённо отправлялись через каминную вытяжку в небо. Я засобирался домой.

Г-н Павленко, само радушие, провожал меня через длинный коридор, заполненный мрачными костями – быть может, так он отпугивает воров? не костями, а слухами о них? – и делился впечатлениями: какой резвый конь ему попался, как он удивился, увидав сплошь всю команду, готовившую опыт, в составе всадников, и как затем логично было ожидать возникновения врагов и дальнейшей схватки.

– Не переживайте, пока вы окончательно не деактивировались, мои техники навели на поле боя порядок, а то, знаете ли, глазом моргнуть не успеете, как налетит вороньё, возникнет инфекция и так далее. А ваш мир – новый, девственно белый.

Уже на пороге, когда я, накинув пальто, крепко на прощанье тряхнул ему руку, он, слегка покривив лицом, отнял её, взялся за левое плечо и, кивая, сказал вослед:

– Всё же, коллега, постарайтесь быть осмотрительней в своих фантазиях: не знаю даже, когда заживит себе шею мой библиотекарь.

Межсезонье, затерянное среди времён года, серо, уныло и жалко – настолько, что иногда хочется избавить его от существования. Но в таком случае останется лишь пустота, которая вновь заполнится серостью и тоской.

Яркие гроздья рябины оттеняют опустошение, простёршееся меж двух башен зданий, полностью отданных под офисы, и шаги по асфальту, соединяющие высотные строения, на миг задерживаются напротив деревьев с алыми плодами. Хозяин этих шагов задумчиво, однако уверенно пересекает пространство с целью пообедать, оставив работу, но не дела.

О проклятье творческих людей! Нет угла, в котором можно скрыться от забот, нет ни силы, ни времени, чтобы отогнать от себя каждодневный рой мыслей, подобный стае голубей. Так, полководец, оставив солдат, на даче кормит лебедей, и мир вокруг него не существует; боксёр, этот берсеркер19 нашей эпохи, после поединка спокойно принимает душ, и мир за пределами душевой исчезает; администратор после трудового дня переключается на пиво, забывая о рутине, – иное дело, если ни лебеди, ни душ, ни музыка не могут прервать однажды начатый процесс.

Мысль растянута во времени.

Ресторан «Эклектика»20 вполне соответствует своему названию. Очевидно, оно родилось как симбиоз архитектурных особенностей подвала, изобилующего всевозможными трубами под потолком, и фантазией дизайнера во время переделки подвала в ресторан. Поверхность труб теперь металлически блестит в свете юпитеров зала в стиле модерн, а другой зал напоминает старинный винный погребок. Вот в нём-то я и собрался обедать.