Пятно то подлетало к стене, то отпрыгивало, будто нерешительный ухажер на пороге дамы сердца. Надо сказать кому-то из учителей, но повернуться спиной – страшно. Поэтому он пятился: шаг, другой…

Кто-то сжал его плечо. Алексей подскочил, едва не выронив лопату.

– Ну и крупная же тварь.

Он обернулся. Рядом стоял генерал Мелиссино, разглядывая беса со смесью отвращения и любопытства.

– Брось ты эту лопату. Их надо бить освященным металлом.

– У меня нет освященного металла, ваше превосходительство, – ответил Алексей тихо. – Только лопата.

Мелиссино рассмеялся.

– Как у тебя с фехтованием, кадет?

– Сносно, ваше превосходительство.

По крайней мере, он уже не напоминал переваливающегося по льду пингвина из учебника, который попадался ему в библиотеке. Еще годик, и сможет назвать себя приличным фехтовальщиком.

Мелиссино отцепил с пояса саблю и бросил ему. Алексей едва поймал – тяжелая! Позабытая лопата бухнулась в снег.

– Не бойся. Он только кажется большим, как пушащийся кот. Сразу видно, что вышел не из разлома, а просто просочился к нам. Такие на нашей стороне гораздо слабее, чем в родном мире.

Алексей молча обнажил саблю и сжал покрепче. Вот он – шанс проявить себя.

Бес, наконец, решился и спикировал вниз, пульсируя, как бьющееся сердце.

– Руби его! Дай подобраться поближе и – бей.

Бес приближался неровными рывками – то ли хотел сбить с толку, то ли боялся холодного дыхания стали. Но все равно летел.

«Иди ко мне, – прошелестело в ушах, – славный темный мальчик. Иди ко мне».

И он пошел. Дождался, пока бес подлетит поближе, и – бросился вперед. Занес саблю над головой, яростно рубанул наискось.

Лезвие вспыхнуло красным. Бес разлетелся ошметками тьмы.

Генерал Мелиссино присвистнул.

– Отлично! Я знал, что в тебе не ошибся.

Алексей всунул саблю в ножны и протянул генералу. Похвала растеклась в груди теплым медом, придала духу.

– Ваше превосходительство! Может быть, я уже могу стать Вечерним? Оценки у меня теперь хорошие, учителя хвалят. Мне и ночные занятия под силу!

– А, опять ты за свое. – Мелиссино прицепил саблю на пояс. – Сколько тебе сейчас?

– Через полгода пятнадцать, ваше превосходительство.

– А знаешь ты, почему до пятнадцати мы в вечерний класс не берем?

Да откуда же ему знать?

– Бесы – твари опасные. Не потому, что могут высосать жизнь. Настоящие чудовища на эту сторону пролезают редко, хотя видит Бог, в последние годы разломы выскакивают все чаще. Но для простых людей опасны они потому, что шепчут всякую дрянь, а потом человек идет и режет свою семью или на себя руки накладывает, или еще какую пакость делает. Бесы искажают разум, а для детей это особенно тяжело.

– Я не боюсь! – вскинулся Алексей. – Уж меня им не запутать, ваше превосходительство. Я видел, как они кружили над моими братьями и сестрами, когда те умирали, и все равно – я их не боюсь и слушать их не стану.

Губы Мелиссино дрогнули.

– Храбрый ты малый, значит. Но что же тебе так неймется?

– Я хочу узнать о них все! Откуда берутся, как уничтожать их, и про эти разломы, и про то место с красным небом. И еще про ту огромную крылатую тварь, и…

Смех генерала обрубил поток горячих слов.

– Ладно, ладно, умеешь ты просить, кадет. Приходи завтра в вечерний класс на закате. Посмотрим, что из тебя выйдет.

Когда следующим вечером Алексей вошел в кабинет вечернего класса, его встретили полторы дюжины удивленных неприязненных взглядов. В отличие от обычных классов, Вечерних не делили по возрасту: здесь сидели как его одноклассники, которым уже исполнилось пятнадцать, так и ребята постарше. Алексей узнал на заднем ряду Фрейгольда с его светлыми вихрами и шаловливой ухмылкой. Тот учился в предвыпускном классе и был отлично ему знаком по стычкам в коридорах. Другой вечный его преследователь, Костенецкий – темно-русый, широкоплечий, с самыми тяжелыми кулаками и не менее тяжелым взглядом, – был его одногодкой.