Ее чуть вздернутый носик жил своей особенной жизнью. Он то радостно трепетал крыльями, то к чему-то чутко прислушивался, то чертил в воздухе какие-то вензеля, следуя за взглядом своей любопытной хозяйки, которая живо интересовалась происходящим вокруг и выглядела отнюдь не изможденной Великим постом. Тут она внезапно, словно мазнув по его лицу солнечным зайчиком, обратила на него свой ласковый внимательный взор.

– А, я узнала вас, вы из наших, старгородских, – прощебетала она голоском, каким обычно в пиар-агенствах говорят «мы рады вашему звонку».

– И я, – сказал он с задержкой.

О взгляде ее следует сказать отдельно. Она смотрела на людей так, словно видела в каждом его лучшую, светлую половину. И когда он встречался с ней глазами, ему казалось, что она замирает пред ним в немом восхищении. На него давно, очень давно так никто не смотрел.

– Вы еще вчера меня фотографировали. Я была вся измазюканная, – хихикнула она.

Это было во время экскурсии по храму, в первые же часы после приезда в Иерусалим. Делегация Старгородской области, с которой он прилетел на Святую Землю, сразу заняла очередь к Гробу Господню, который по-гречески называется Кувуклией. Ему никак не удавалось запомнить это странное, булькающее, словно взятое из поваренной книги слово. В голове все время вертелась какая-то выхухоль.

Он стоял с обратной стороны часовни и снимал выходящих из нее, чтобы подготовить серию репортажей в ведомственную газету, поскольку был ее редактором, ответственным секретарем, репортером, колумнистом и фотокорреспондентом – един в пяти лицах.

Трудно передать словами состояние людей, которые только что побывали в приделе Ангела и собственно в пещере Гроба Господня, описать их мимику, слегка ошалевшее выражение глаз. Похоже, они не верили в то, что им удалось посетить величайшую из всех христианских святынь. Многие испытывали настоящее потрясение. Хотя, конечно, были среди этих изумленных и восторженных ликов и типажи толпы с застывшей на лицах печатью будничной скуки, недоумения или разочарования.

Первым в кадр попал, разумеется, руководитель делегации полковник Балмазов, начальник Главного управления федеральной службы исполнения наказаний по Старгородской       области, которого все называли предводителем бурят-монгольского воинского отряда и который на самом деле был наполовину якутом, прямым потомком настоятеля далекого Сартуул-Булагского дацана, да благословят вас Три Драгоценности. А может и эвенком. От чукчей он решительно открещивался и настоятельно просил его с ними не смешивать.

Следом за ним вынырнул руководитель пресс-службы ГУФСИН Артем Чалый, большой жизнелюб, шалопай и неисправимый бабник. Еще на древней старгородской земле он резво приударил за женой оператора, по приземлении в международном аэропорту «Бен-Гурион» попытался охмурить экскурсовода, а сразу же после размещения в гостинице «The Olive Tree Hotel», название которой переводится как «Сад оливковых деревьев», назначил свидание горничной в коридоре возле фикуса. Словом, помыслы его не отличались благочестием, а поступки назидательностью.

Третьим показался протоирей Георгий, сельский батюшка. Простое, круглое его лицо, окаймленное клокастой, полуседой бородой, светилось неземной радостью. Он был настоятелем затерянного в старгородских лесах храма Трех Святителей, настоящего произведения деревянного зодчества. Из-за вынужденной экономии сруб церкви был поставлен без фундамента на каменную забирку, но денег на ее завершение все равно не хватило. Поэтому отец Георгий регулярно размещал во всех газетах объявления о добровольных пожертвованиях на строительство храма.