Зал взрывается оглушительными криками, свистами, визгами. Клоуничаю, давя лыбу и клянясь залу. Но в момент застываю.

Чего, блять?

Я не мог ошибиться. Она точно не прикидывалась.

Тогда какого хрена она здесь делает?

Но прям рядом с рингом стоит бледная святоша, закрывая рот руками. Реально прям бледная. В ужасе смотрит на меня. Глаза по два пятака. Нет, даже по фаре от шахи.

Охреневаю.

И, как результат, пропускаю удар.

(Есения)

В субботу занимаюсь тем, что помогаю маме по дому с уборкой, стиркой и прочим. Стараюсь не попадаться на глаза отцу. Он в последнее время какой-то слишком нервный. Не хочется лишний раз слушать, что мы что-то делаем не так. Но это все ерунда. Большее беспокойство у меня вызывает поведение Лиды. Она старается меньше выходить из комнаты, все время делает вид, что занята уроками. И так уже который день. Она избегает не только родителей, но и меня.

Освободившись, иду к ней в комнату.

– Лидусь, можем поговорить? – прошу мягким голосом.

– Проходи, – делает вид, что ничего не происходит. Но я-то вижу, что она не такая, как обычно.

– У тебя что-то случилось? Расскажешь?

– У меня? Нет, с чего ты взяла? – таращит на меня глаза, будто я сказала глупость.

– Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной обо всем?

– Есь, хватит, а. Не могу. Потому, что ты все больше становишься похожей на маму, – звучит с упреком.

– С чего ты так решила? И почему это плохо? – растерянно хлопаю глазами.

– Я думала, ты на моей стороне, а ты…

– Лидусь, конечно же я на твоей стороне. Что происходит? – тревожусь за сестру. – Тебя кто-то обижает?

– Ага. Все. Я устала, понимаешь? Я хочу жить, а не существовать. А плохо, потому что ты словно барашек согласна идти на убой. А я нет.

– Ты снова про это? Лидусь, с чего ты взяла? Может, мне понравится мой будущий муж и я буду счастлива?

– А может нет. И что тогда? Я, между прочим, видела тебя с тем парнем возле подъезда. Он смотрел на тебя с интересом. А ты перед ним вся трепетала, – произносит чуть громче, чем шепотом.

– Тише, Лидусь, – оглядываюсь на дверь. – Это всего лишь однокурсник. Он подвез меня и одолжил свою кофту, когда я промокла. Но больше никаких контактов с ним не будет, – умалчиваю я о том, что было возле раздевалок. Потому что Лида права. Рядом с ним во мне все трепетало. И не просто трепетало, а истерично билось в каких-то сумасшедших конвульсиях. До сих пор в себя не до конца пришла.

– Знаешь, что, Есь. Если ты на стороне родителей, тогда просто оставь меня в покое.

– Лидусь, скажи правду. Ты в прошлое воскресенье не ходила в церковь не потому, что плохо себя чувствовала, не так ли?

– Именно так. Что, расскажешь родителям? – с вызовом вздергивает подбородком.

– Нет, не расскажу. Я понимаю, что у тебя сейчас сложный период. Но прошу, не делай глупостей, хорошо?

Но Лида так и не отвечает. Лишь обиженно отворачивается, демонстрируя, что на этом разговор окончен.

Ухожу к себе и плюхаюсь на кровать. Телефон моргает, наверное, это Ника написала. Хватаю его и открываю мессенджер. Мои глаза лезут на лоб.

Бессонов: “Привет, бледная, поболтаешь со мной, а то я сижу, скучаю”.

Светлова: “Поболтать больше не с кем?”

Не желаю я любезничать с посторонним человеком. Тем более с Бессоновым.

Бессонов: “Почему не с кем? Может, я с тобой хочу”.

Светлова: “А я с тобой не хочу. Мне возле раздевалки хватило”.

Бессонов: “Да ладно тебе, обиделась? Давай я исправлю это. Сходим завтра вечером куда-нибудь?”

Светлова: “Нет, я никуда не хожу по вечерам. Найди себе другую компанию”.

Сначала карандашик загорается, но быстро перестает активничать, и Бессонов больше не пишет. Вот и хорошо.