– Твою мать, Дэн, она крякнет, не ровен час, а тебе лишь бы присунуть, пока не остыла. Где там лепила хренов застрял? – сероглазый повернул меня на бок и ощупал рану на спине. Значит, порезали меня. Просто прекрасно! – Хорошо, что неглубоко. Но кукухой она нормально вошла в пол. Не знаю, менять повязку или подождать.

С улицы послышался звук подъезжающей машины. Я облегчённо вздохнула. Пусть врач даже работает на этих утырков, но он, по крайней мере, приведёт меня в норму. Парни вышли из комнаты. Наверное, я потеряла много крови – от слабости не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Ну-ка, ну-ка, покажите мне деваху. Не наркоманка, не знаете?

Голос мне сразу не понравился. Слишком высокий и слащавый для мужчины.

– Скорее спортсменка, комсомолка, еле догнали, – хохотнул Дэн.

– Это хорошо.

Бряцание инструментов в металлическом стерилизаторе и запах спирта пугали и разжигали недоверие к врачу. С каждой секундой я всё меньше доверяла ему. Холодные пальцы схватили мою руку и надели манжету тонометра.

– Тут заказ на почку пришел. Князь сказал, отдаст мне девочку, как вытрясет из неё всё, что ему надо. Так что, как с хрустальной вазой с ней.

Я потеряла сознание.

Очнулась так же резко, как и отрубилась. Боли не было. Только бессилие. В памяти всплыли последние слова врача. В голове пульсировало: «Заказ на почку». Бежать отсюда немедленно! Повязка по-прежнему стягивала голову, но глаза мне развязали. Тело тоже перебинтовано. Под тонким пледом холодно, хотя, судя по запаху, в доме затопили печь. В комнате темно, за стенкой музыка, хохот и крики. Пусть гуляют, лишь бы меня не трогали. Правая рука, поднятая вверх, затекла. Твою дивизию, меня пристегнули наручниками к спинке кровати. Руки-ноги – как ватные. Пить хочется. Полжизни за стакан воды. Глаза немного привыкли к темноте. Родительская дача Дэна, судя по старомодной кровати и белой кружевной салфетке, полукругом спускающейся на экран телевизора. Контуры книжных полок и здоровенный шкаф.

Открылась и закрылась дверь. Я зажмурилась. Шаги, и кто-то рядом завалился на кровать. Запах вискаря и табака ударил в нос. Это явно не Волк. От сероглазого приятно пахло парфюмом с ароматом сандала и хвои. Слюнявые губы прошлись по моему плечу. Дёргаться с пристёгнутой рукой бесполезно. Я решила и дальше изображать бревно. Может, Дэн освободит меня от наручников? Я уже не боялась насилия. Страх попасть в руки докторишки-потрошителя оказался сильнее.

Влажная ладонь шлёпнулась на мою грудь и сжала её. Я едва сдерживалась. Парень убрал руки и повернулся на спину. Да чтоб тебя! Судя по звуку, ширинку расстёгивает. Мысленно я молила небо, чтобы в комнату вошёл сероглазый.

– Лежит милая в гробу, – глупо хихикнул Дэн. Узнала я эту похотливую скотину. – Я забрался и скребу. Нравится, не нравится – спи, моя красавица. Он стянул с меня трусы и встал, покачиваясь, надо мной на четвереньки.

– Как бы тебя разложить поудобнее…

– Никак, – я двинула ему коленом, и он с диким криком вошёл головой в спинку кровати.

– Убью, стерва! – цедил Дэн сквозь сжатые зубы.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Волк:

– Ты охренел совсем? – он отбросил Дэна, прежде чем его кулак прилетел мне в голову.

– Она мне по яйцам… Сука!

– А не хрен ими трясти! Оставь её в покое! Там баб полон дом.

Волк вытолкал друга из комнаты, включил свет и закрыл дверь на защёлку. Я спряталась под пледом с головой и разрыдалась. Зад сероглазого грузно опустился рядом на кровать.

– Не бойся, Кэнди, он не тронет больше, – Волк стянул плед с моего лица.

– За что? Что я вам сделала?