Бабушка закончила рассказ и посмотрела за окно. Она ожидала новых вопросов от мальчиков. Первым заговорил Максим.

– А почему его называют Водилой?

– Тут все ясно. Он же людей в лес заманивает, а потом уводит подальше от дороги, чтобы они обратного пути не нашли, – пояснил Ваня.

– Правильно, – подтвердила бабушка. – Его еще называли «черным монахом». Про него даже в других городах слышали. Некоторые утверждали, что у них тоже он орудует. Где какой человек пропадет, там сразу на Водилу думают.

– И что же, ту девушку так и не нашли? – сглатывая подступивший к горлу комок, спросил Саша.

– Нет, какой там, – махнула рукой бабушка. – Только косу ее семье и вернули.

– Ужас какой, – дал волю эмоциям Миша. – Представляю, как они переживали.

– Здесь ты не прав, Мишенька. Не сильно-то они горевали, – сказала Злата Федоровна сердито.

– Как? – не понял Миша. – У них же дочь пропала.

– Так она была не родной, а приемной. Падчерица, вернее. Отец ее кровный после смерти жены второй раз женился. А сам он на переезде работал стрелочником. Надо же было такому несчастью случиться, что через пару месяцев ночью под поезд попал. И вышло так, что его родная дочь осталась сиротой в чужой семье. Но молодая вдова долго в трауре ходить не стала и спустя полгода снова вышла замуж. У нее пошли свои дети, и приемная стала обузой. А когда в Пасху история-то эта приключилась, они для вида, конечно, попричитали-попричитали, да всем на селе было ясно, что не больно-то они убиваются.

– Ну вы, как хотите, а я не верю, – неожиданно произнес Миша. – Это уже совсем на сказку похоже. – Откуда, например, так хорошо известно, о чем говорили подруги перед тем, как одна пошла в лес?

Злата Федоровна на секунду задумалась, будто взвешивая все «за» и «против», а потом сказала:

– Понимаешь, Мишенька, не хотела вам говорить, да дело в том, что вторая-то подруга – я.

Мальчики ошарашено уставились на бабушку, а Ваня даже подавился чаем.

– Как!? Так это, что, действительно, правда? – изумленно спросил Миша.

– Да, правда, к сожалению, – вздохнула бабушка. – Не уберегла подругу-то, теперь вот всю жизнь мучаюсь.

– И все эти истории связывают с Николаем? – то ли спросил, то ли резюмировал Максим.

– Да, с ним и связывают, – подтвердила бабушка.

– Но это как-то несправедливо, – продолжил Максим. – Ведь у него самого ребенок пропал. Не он же его в лес утащил. Значит, он не может быть Водилой.

– Да сынишку-то его нашли. Как-то решили старый высохший колодец разобрать, которым уже давно никто не пользовался. Спустились внутрь и нашли там скелет ребенка лет четырех. Он в колодец, видимо, провалился и погиб, бедненький.

– Кошмар! – по спине у Вани пробежали мурашки. – Но это не дает оснований полагать, что это Николай людей заманивал, – тщетно стараясь унять дрожь в голосе, тоном детектива произнес он.

– Да в это почти никто и не верил, – согласилась бабушка, – пока не была проведена ревизия церковных книг и не выяснили, что из библиотеки, которая находилась в подвале церкви, пропала одна редкая книга. Древний манускрипт по черной магии. Именно эту книгу, как предполагали очевидцы, и унес с собой, обезумевший от горя, Николай.

– А зачем ему понадобилась эта книга? – спросил Макс.

– Этого я сказать не могу, – ответила Злата Федоровна. – Но я знаю, что из Москвы тогда приезжал следователь, история-то получила большую огласку. Он всех опросил да понял, что дело темное, одному не справиться. Сам он был человек приземленный, что называется. Ни во что не верил, ни в Бога, ни в дьявола. Но общественность, а главным образом, начальство, непременно ждало результатов. Тогда он вызвал каких-то экспертов по оккультизму, что ли, или еще по каким наукам. Те изучили подвал, поговорили с хранителем церковной библиотеки, сверились с картотекой. Потом они консультировались еще с кем-то, по-моему, с московским профессором по демонологии и в конце концов подтвердили, что та книга была действительно очень редким трудом по черной магии, и не исключено, что в ней могли быть описаны заклинания и ритуалы, совершив которые, можно было вернуть человека с того света. Правда, чтобы обряд состоялся, могла понадобиться жертва, – тихо добавила бабушка.